Душа татарского балета на Нуриевском фестивале
В спектакле «Шурале» встретились гении Яруллина и Якобсона
Только упорхнула в мир несбывшихся грез душа изящной Жизели, как на следующий же вечер — в спектакле «Шурале» Фарида Яруллина — прилетела дивная пери Сюимбике, чтобы рассказать свою и, в отличие от французской героини, счастливую историю любви. Самому известному татарскому балету посвящен выпуск Дневника фестиваля.
Принцип «двоемирия»
В концепции этих двух балетов заложен принцип «двоемирия» — неразрывное «переплетение» фантастики и реальности: сочные крестьянские сценки, бытовые зарисовки — и зачарованный, фантастический лес. В принципе «двоемирия», заложенного в основе драматургии французского балета, ключевой стала тема всепрощающей любви. В первом татарском национальном балете — символико-аллегорическая трактовка любви жертвенной. В «Шурале» это мечта героини вновь обрести свои крылья (читайте — свободу), и в то же время она жертвует своими крыльями ради любви.
В этой волшебной балетной сказке есть целая «россыпь» очаровательных сцен — от «поганого лесного пляса» до колоритных бытовых сценок комического плана. Выявлению того активного пульса, каким наполнен сюжет, способствует удивительно образно-рельефная музыка балета. Это и злые «колючие» попевки медных, словно замыкающие дорогу любого путника, попадающего в мир темного леса. Это и романтическая светлая «окрашенность» яруллинских лирических напевов. Это и близкие к народным истокам юмористические музыкальные картины, также ярко отражающие душу татарского народа, как и поэзия Габдуллы Тукая. А не менее великолепная и запоминающаяся (и в плане драматургического построения, и в плане хореографического текста) режиссерская концепция великолепного мэтра балета — Леонида Якобсона — по-волшебному очаровывает.
Несмотря на номерную мозаичную составляющую, каждая сцена балета — настоящий мини-шедевр, гармонично вплетающийся в причудливый орнамент всего балетного спектакля. И каждый персонаж наделен индивидуальной якобсоновской «говорящей» пластикой, где любой аккорд, музыкальная попевка, «изгиб» органично соединяются с хореографическими движениями, раскрывающими характерные черты всех персонажей, задействованных в балетном спектакле.
Вечная классика
Балет поставлен почти 75 лет тому назад, но постановка до сих пор современна (классика — на то и классика, что всегда созвучна и актуальна). Не устаешь удивляться гению великого хореографа, который предвидел оригинальные поддержки, в том числе горизонтальные и перекидные, использовал полотно (роскошный платок) в танце невесты как атрибут сценографии — атрибут, который так любят использовать современные хореографы. Вспомним хотя бы использование шелкового полотна в килиановских постановках. Применил элемент кукольного театра в шутливом эпизоде противоборства Былтыра и джигитов, он используется сейчас в постановках новомодных хореографов (вспомним К.Пайт и ее композицию «Dark Matters»), огромные маски-костюмы в сцене зачарованного леса (подобные сценические атрибуты есть в композициях современных американских хореографов и постановке шемякинского «Щелкунчика»), использовал партерную технику, которая позже станет известной как flying low (движение на полу сцены).
В балете «Шурале» уже проявляются и «фирменные» черты якобсоновской хореографии — оригинальные пластические решения, в том числе комического плана, использованные хореографом позже в своих постановках — «Клопе» и «Свадебном кортеже», оригинальная скульптурная пластика в его последующих композициях на роденовскую тематику, барельефные построения, которые он развернет в полной мере в «Спартаке».
И все же самым знаковым спектаклем в его балетмейстерской карьере стал спектакль «Шурале» — единственный балет, к которому он обращался не раз, постоянно усовершенствуя общий хореографический план. А для зрителей это балет-праздник, который до сих пор покоряет своей удивительной изобретательностью в обрисовке фантастических образов, поэтичностью в лирических моментах, колоритными жанровыми сценами, требующими от исполнителей партий сочетания выразительной актерской игры и технической виртуозности.
Исполнительское обаяние
Партия Шурале — настоящий мини-шедевр, в котором важно все, каждая деталь — вальяжная походка (он ведь повелитель леса), выразительная жестовая пластика, застывшие на мгновения эффектные позы в духе эстетики немого кино, постоянные пальцевые движения, «встряски» и даже взгляд. Олег Ивенко в партии чертовски обаятельного титульного героя буквально священнодействовал, властно подчиняя движениями рук свое «поганое царство». Ему подчинились и обитатели леса: и Шайтан — Алессандро Каггеджи в великолепном и неистовом танце, и Огненная ведьма — Ольга Алексеева.
Премьер татарского театра застывал в угловатых позах, имитирующих деревянную корягу, неспешной походкой огибал свою «жертву», «милостиво» отпускал героиню (мол, уходи) и при этом саркастически ухмылялся над ее попыткой прорваться сквозь чащу леса (и почему не поиграть со своей обреченной жертвой?). Он яростно неистовствовал в гневе (и какой богатырь осмелился покуситься на его добычу?), потешался над простодушными жителями деревни.
Солистка Михайловского театра Сабина Яппарова — пери легко парила в jete в окружении женского кордебалета птиц, а в образе невесты покоряла и жителей балетной деревни, и публику мягкостью и вполне земной теплотой, аккуратно «вплетаясь» в хороводную «вязь» танца деревенских подруг. А в финале-апофеозе Сюимбике — Яппарова восторженно замирала в таких крепких и надежных руках своего коллеги по михайловской сцене с внешностью настоящего балетного батыра и первого парня на селе — Эрнеста Латыпова.
В свою очередь, Латыпов — Былтыр демонстрировал свою удаль в прыжковых вариациях, играючи справлялся со своими соперниками по шуточной борьбе. Рядом с таким, пусть и балетным героем, можно летать на крыльях любви, не сожалея об утраченных в огне других крыльях.
Отдельное браво Дарье Беловой в партии Свахи и Фаязу Велиахметову в партии страдающего одышкой любвеобильного Свата с шаловливыми руками (настоящий артист в редком комедийном амплуа). В целом всем исполнителям второго плана — свахам-сплетницам (Г.Ворошилова, З.Ибрагимова, Я.Островская, О.Сапоговская) и сватам «подшофе» (Р.Зиганшин, О.Рощупкин, Д.Строителев, С.Сырадоев) — удалось разбередить актерскую жилку, пробудить и подлинный кураж. Создавалось ощущение, что все артисты не без удовольствия воспользовались возможностью «похулиганить» на сцене (благо сценическое действие позволяет), создавая полные лукавства портреты деревенских жителей, вызывая добрую улыбку у зрителей на протяжении всего второго акта.
А каким роскошным был оркестр под руководством Рената Салаватова! Было ощутимо, что сами оркестранты получают эстетическое удовольствие от исполнения яруллинской партитуры — такую тембральную насыщенность и кристально чистое соло не часто приходится слышать. Не случайно зал буквально взорвался аплодисментами, когда на сцену вышел Ренат Салаватов. Таким образом благодарная публика отдала дань таланту и высокому профессионализму дирижера и оркестра.
