Айрат Шафигуллин: «С ценами на молоко всегда качели: то производители жалуются, то переработчики»

«Уже сейчас переизбыток молочной продукции на складах»

— Айрат Радинович, молочная продукция, в первую очередь сливочное масло и творог, за последние несколько месяцев стали стоить едва ли не как красная икра. Были ли жалобы в УФАС по РТ на подорожание?

— Нами в этом направлении ведется постоянная и системная работа: сбор и анализ данных, мониторинг цен. Как ни удивительно, но жалоб не поступало. Возможно, это связано с тем, что в последнее время выросли и доходы населения — работают оборонные предприятия, а там достойная зарплата, появился спрос на рабочие руки, и другие работодатели вынуждены за ними подтягиваться.

— Тем не менее многие возмущаются, что продавцы требуют 200—300 рублей за 180-граммовый кусок сливочного масла и от 90 до 180 рублей за 180 граммов творога. Проверяют ли в республике, насколько обоснованы эти цены?

— По данным Госалкогольинспекции, которая еженедельно мониторит цены, на прошлой неделе цены на сливочное масло чуть-чуть снизились, но уже опять вышли на уровень более 1 000 рублей за килограмм. Рост цены за неделю составил 7,5 рубля, а качество молочной продукции при этом падает. Важно уточнить, что антимонопольная служба не устанавливает цены: ведомство оценивает обоснованность роста, снижения либо поддержания цены на товар или услугу и принимает меры реагирования при наличии признаков нарушения законодательства. Например, при фактах картельного сговора между производителями, когда цена необоснованно растет одномоментно и сразу у всех участников рынка, или кто-то из них воспользовался своим доминирующим положением и стал повышать стоимость товара.

Наш анализ таких ситуаций не выявил. Мы следим за динамикой изменения цен, и если бы за короткий временной отрезок цены выросли на 30 и более процентов, то были бы приняты соответствующие меры, но и таких фактов нет. То есть мы видим, что на формирование цен влияют рыночные факторы.

— Получается, проблему невозможно решить?

— Почему же? Уже сейчас наблюдается переизбыток товара на складах из-за падения спроса. Молоко и молочную продукцию стали меньше покупать. А государство открыло рынок для молочной продукции из Белоруссии, Турции. И эти изменения не могут не повлиять на цены.

Куда летят молочные «качели»

— У проблемы есть и другой аспект: фермеры жалуются на низкие закупочные цены на молоко. Средняя цена по Татарстану — около 36,5 рубля за литр, но у производителей Нижнекамского района его закупают по 42 рубля, а в Дрожжановском — по 28. Крестьяне говорят, что вынуждены резать скот. Есть ли у УФАС возможность повлиять на ситуацию?

— Разница цен, действительно, присутствует. На нее влияет множество самых разных факторов: удаленность района, где произведено молоко, его качество, объемы надоев, условия труда… Вместе с тем нарушения антимонопольного законодательства в том, что вы описали, нет. В республике много и производителей, и переработчиков, и нет предприятий, чья доля на этом рынке была бы признана доминирующей. При этом отмечу, что в ситуации с закупочными ценами на молоко всегда наблюдались своеобразные качели: то производители молока жалуются на низкие цены переработчиков, то уже переработчики обращают внимание на то, что производители молока подняли цены. На переработчиков, в свою очередь, давит розница, чтобы они не поднимали цены, поскольку органы исполнительной власти пытаются ограничить рост розничных цен. В этом году это было особенно заметно, когда цены на молоко сильно выросли, и 4 месяца назад мы проводили совещание с участием Министерства сельского хозяйства, производителей и переработчиков молока.

— И каков был результат?

— Я тогда высказал свое мнение: чтобы качели не повторялись, производителям и переработчикам следует заключать долгосрочные контракты, которые выгодны и тем и другим, потому что обе стороны уже меньше зависят от колебаний закупочных цен. Но, к сожалению, этим инструментом мало кто пользуется. Видимо из-за иллюзии, что, используя качели, можно что-то выиграть.

— В совещаниях участвовали крупные игроки рынка?

— Да, крупные. С личными подсобными хозяйствами история более сложная. К ним нередко есть вопросы по качеству молока, которое у всех разное. Поэтому переработчики неохотно берут у них молоко напрямую. И в цепочке «производитель — переработчик» появляется еще одно звено — трейдер, и он тоже хочет получить свою выгоду, что в конечном счете тоже влияет на закупочную цену. К примеру, когда спрос на молоко был высоким, они подняли свою маржинальность с 2 до 7 рублей с литра, завышали цену для переработчиков.

— Получается, в рассуждениях о росте цен на молочную продукцию в рознице по причине того, что растут цены на ГСМ, энергию, лекарства для скота, воду и так далее, правды нет?

— Правда есть, цены на самом деле растут на все. Но здесь нужно смотреть на долю каждого компонента в цене молока. И основная доля тут приходится на молоко. В ситуации, когда спрос на молоко вырос, выгода производителей составляла более 20 рублей с литра.

— Но это у крупных производителей. А как быть с мелкими? Или ЛФХ обречены?

— Как уже было сказано, с личными подсобными хозяйствами работать чуть сложнее, но они тоже нужны. Возможно, им стоит производить более элитное, диетическое молоко — оно более дорогое. Спрос на фермерские продукты у нас есть, и он растет.

«Надо брать ручку и вычеркивать»

— Ваше управление плотно работает в сфере недобросовестной рекламы. Недавно Коллегия Верховного суда России приняла судьбоносное решение о выплате компенсаций морального вреда абонентам за несанкционированные звонки. Как вы считаете, это уменьшит спам?

— Во-первых, сразу хочу отметить, что данное судебное решение не изменило наши подходы к оценке подобного рода ситуаций. Более того, выработанная позиция нашего управления о том, что распространение рекламы против воли абонента является формой «информационного насилия», была многократно поддержана Арбитражным судом Республики Татарстан.

В рассматриваемых случаях «информационное насилие» способствует возникновению угрозы причинения вреда здоровью людей. В этом смысле упомянутый вами акт, на мой взгляд, окончательно фиксирует как саму незаконность спам-рассылки, так и ответственность звонящего. В том числе посредством компенсации морального вреда.

Что касается влияния данного судебного решения на ситуацию со спамом, то надо сказать, что мы много работаем в этом направлении, но надо отметить, что появились и механизмы блокировки таких звонков, хотя они и не всем подходят. В нашей практике подобных дел множество, и часто в ходе рассмотрения выясняется, что заявители сами дали согласие на рассылку, подписали документы, не читая, а потом забыли об этом.

Поэтому оценивая влияние решения Верховного суда на проблему спам-звонков, важно учитывать не только юридические аспекты, но и уровень осознанности самих граждан. Даже самое строгое решение суда не сможет полностью устранить спам, если пользователи будут продолжать автоматически ставить галочки на документах, не вникая в суть условий, которые в этих документах изложены. Ведь именно через согласие в договорах или те самые галочки на сайтах недобросовестные рекламодатели находят лазейки для своих рекламных рассылок и звонков.

— А кто наиболее часто распространяет такой спам?

— Прежде всего это банки. Среди других нарушителей — клиники, студии красоты, предлагающие свои услуги. Сегодня сложно найти сферу, которой бы не коснулась такая практика.

— И как с этим бороться, если телефон нельзя «закрыть» от звонков с незнакомых номеров?

— Внимательно читать те документы, которые предлагают подписать при оформлении кредита или покупке. Сейчас зачастую даже не в сам договор, а в согласие на обработку персональных данных добавляют пункт об одобрении звонков, передаче номера телефона другим компаниям, с которыми сотрудничают компании, предоставляющие клиенту свои услуги. Не нужно бояться брать в руки ручку и самим прописывать ваше несогласие с пунктами, касающимися звонков или рассылки сообщений. Можно и нужно самим дописывать в этих документах, на что именно вы не согласны — на звонки от банка или на передачу вашего номера телефона третьим лицам.