«У нас банкротство — похоронная процедура»

«Желание государства собирать больше налогов приводит к некоторым перекосам»

Новость последних дней о том, что Елену Блиновскую приговорили к пяти годам колонии, наглядно иллюстрирует тенденцию, которую озвучили представители ведущих юридических компаний Татарстана на бизнес-бранче «Реального времени». В первой части репортажа с мероприятия уже говорилось о том, что интенсифицировались показательные процессы в адрес предпринимателей, дробящих бизнес в целях ухода от налогов.

Афоризм «Заплати налоги и спи спокойно» актуален сегодня как никогда. Как замечает управляющий партнер юридической компании «А2К Лигал» Ильдар Хабибуллин, со стороны государства укрепляется тренд на ужесточение методов взыскания налогов.

— Цель государства собрать больше налогов приводит к некоторым перекосам. Вот один из наших кейсов в уголовной сфере: налоговая выставила недоимку, вынесла решение. Оно вступило в силу — и в этот же момент материал был направлен в Следственный комитет, а тот возбудил уголовное дело. В его рамках подозреваемыми объявили директора и даже контролирующих лиц, которые прямого отношения к компании-налогоплательщику не имели. Например, человеку когда-то давно выдали нотариальную доверенность, и на ее основании его тоже объявили участником этой группы. При этом у него есть свой автономный бизнес, и в этом бизнесе у него арестовали счета. Это сигнал: «Налоговая недоимка будет взыскиваться всеми возможными способами», — рассказывает юрист.

Причем государство не щадит бизнес, если есть подозрение в уходе от налогов. Участники бранча предупреждали: материалы по компаниям, которые применили сомнительные схемы оптимизации, быстро поступают из ФНС в Следственный комитет. А у силовиков карт-бланш: они арестовывают счета, имущество (причем зачастую принадлежащее не только обвиняемому, но и его родственникам). Бизнес оказывается парализованным: счета арестованы, директор тоже под арестом — а значит, не имеет возможности даже оформить нотариальную доверенность на ведение дел третьими лицами…

Наглядная иллюстрация — Набережночелнинский крановый завод, который в описанной ситуации фактически был парализован в течение 18 дней, что привело впоследствии к прекращению деятельности успешного предприятия, которое поставляло на экспорт тяжелую технику.

— Кому стало от этого легче? — задает риторический вопрос Ильдар Хабибуллин. — Надо понимать: контролирующие органы просто закрывают текущие задачи. Не надо думать, что вам простят неаккуратное исполнение налоговых обязательств, если вы выполняете экономически значимые задачи.

«Меньше чем за месяц компания с миллиардными оборотами перестала существовать»

Еще один яркий пример последних недель — Urban Univercity. Компания попала под каток не по поводу налогов, но схема, по которой она была уничтожена, примерно та же, что и вышеописанная. Этот пример привел директор юридической фирмы «Татюринформ» Марат Камалов.

— Два года подряд у компании был оборот больше миллиарда. Это были реальные курсы, где реальные преподаватели учили программировать. У них была лицензия. Но ошиблись они в том, что не очень торопились возвращать деньги тем, кто разрывал договор. И эти люди обратились с жалобами в соответствующие органы и банки. Банки перестали кредитовать. В этот же момент арестовали владельца, и меньше чем за месяц компания с миллиардными оборотами перестала существовать. Никого не волновала ее лицензия и регистрация. Их не мог спасти ни один юрист. А почему? Потому что директор не успел оформить доверенность, а следователь не давал разрешения нотариусу пройти в следственный изолятор. В итоге полетело все, — описывает ситуацию Марат Камалов.

Иными словами, в настоящий момент ощущение такое, что государство не заинтересовано спасать частный бизнес, и поэтому в интересах предпринимателей делать все, чтобы не попадать в прицел ФНС и уж тем более — Следственного комитета.

Партнер компании «Стройкапиталконсалтинг» Руслан Садриев констатировал очевидное:

— В некотором смысле налоговая реформа дала возможности: повышенные лимиты для применения упрощенной налоговой системы, повышенное количество сотрудников. Это в какой-то степени стабильность и спокойствие. Ты можешь себе позволить спокойно расти до 450 миллионов. Но здесь предпринимателям нужно понимать, что при 900 млн соблазн разделиться чреват огромными рисками, сегодня такое мимо ФНС уже не пройдет.

«Решения судов стали исполняться добровольно и быстро»

Участники бранча отметили еще один интересный аспект: на налоговые споры сильно влияет ключевая ставка Центробанка, потому что исходя из нее рассчитываются пени. При сегодняшней ключевой ставке пени за невыплаты составляют около 25% годовых! А значит, бизнес, подпадающий под налоговую проверку, сегодня уже сильно задумается, стоит ли ему судиться с ФНС в эпоху, когда пени сопоставимы с процентами по коммерческому кредиту. Времена, когда пени, рассчитываемые по ключевой ставке, были комфортными и не превышали 7—8%, уже в прошлом.

Ильдар Хабибуллин отмечает, как возросла роль согласительных процедур, которые развиваются центральным аппаратом ФНС. И бизнес отлично понимает, как важно договориться с налоговиками в рамках этих процедур. И на это высок запрос к опытным юристам.

Марат Камалов замечает еще один тренд: решения судов стали исполняться добровольно и очень быстро.

— При этой ключевой ставке, когда взыскиваются деньги и при этом компания собирается работать на рынке дальше, она очень быстро платит. Так что это факт: исполняемость стала гораздо выше.

Криптовалюты и майнинг до сих пор в серой зоне

Не так давно была зарегулирована новая для налогового законодательства отрасль — майнинг. Участники бранча сошлись во мнении: регулирование здесь несовершенно, а российские банки еще не готовы обслуживать майнеров. Партнер юридической фирмы АНП ЗЕНИТ Рамис Абянов объяснял: вопрос здесь сейчас даже не в том, как сэкономить на налогах. Вопрос в том, как в принципе правильно исчислять налоги с майнинга.

— ФНС системно подошла и сделала очень четкие ограничения: если мощности для майнинга находятся в России, их нельзя сдавать в аренду иностранцу. Можно только тому, кто находится в специальном реестре майнеров. И если ты как майнер в этом реестре состоишь, то должен сообщить адрес кошелька, куда получаешь средства, количество времени, которое проработало твое оборудование (а у некоторых этого оборудования по 30 тысяч единиц!). Даже заводской номер оборудования могут потребовать указать, потому что можно вычислить, сколько каждая единица оборудования может дать дохода. Все, чтобы ты его не смог скрыть, — объясняет преамбулу Рамис Абянов.

Но потом, как рассказывает юрист, возникает множество вопросов. Первый: ФНС пока не дала разъяснений, по какому курсу определять доход от майнинга в рублях. Потому что рыночные котировки биткоина меняются каждую секунду, а в НК РФ говорится, что оценивать нужно исходя из котировки на конец торгового дня. Но на криптобиржах нет окончания торгового дня! Там торги идут круглые сутки. Что с этим делать — вопрос пока открытый.

К Рамису Абянову присоединился его коллега — адвокат, партнер юридической фирмы «Ялилов и Партнеры» Рустам Губайдуллин. Он напомнил, что только в 2024 году ФНС наконец разъяснила: криптовалюта — это имущество (а значит, налог по ней рассчитывается как на имущество). До тех пор вопрос о том, что такое криптовалюта — деньги или имущество, был открытым. Вопросов к юристам у клиентов возникает множество. Как платить налоги с майнинга? Как с этим работать, если ты ИП? А если у тебя ООО? А ОКВЭД какой применять, если заниматься криптовалютой? Но разъяснений пока нет и у юристов.

Количество банкротств будет расти, но конкурсные управляющие поумерят прыть

Обсуждая банкротства, участники бизнес-бранча «Реального времени» сошлись во мнении, что с действующей ключевой ставкой их количество будет расти. Некоторые бизнесы не смогут справиться с долговой нагрузкой. Интересную тенденцию отмечает собственник компании «Вершина права» Марсель Галиев, который много работает с индивидуальными предпринимателями:

— Я увидел много банкротств ИП, которые занимаются продажами одежды: многие закупили товар в расчете на обычную зиму, но по итогам аномальной погоды просто не смогли его продать. Ряд таких небольших предприятий в результате закрылись. Помимо этого, начали умирать рынки и торговые галереи наподобие «Муравейника». Больше десятка ИП, которые там торговали, пришли ко мне с запросом на закрытие. Этот формат торговли умирает.

Но основательница и руководитель юридической компании «АргументЪ» Елена Аношкина обращает внимание на ключевой факт: по большей части рост банкротств будет инициирован не самими предприятиями, а кредитными учреждениями.

А вот активность арбитражных управляющих, напротив, падает. Причин несколько: во-первых, как указывает Рамис Абянов, это выросшие судебные пошлины. Раньше конкурсные управляющие на всякий случай подавали заявления о разрешении разногласий, даже если понимали: успех сомнителен. А сейчас, рискуя заплатить немалые деньги за каждую такую попытку, они сначала проводят аналитику — и во многих случаях понимают: лучше не надо.

Елена Аношкина подтверждает слова коллеги:

— Начиная с сентября, когда выросли госпошлины, полностью соглашусь, что ситуация изменилась. Раньше управляющие чуть ли не на коленке могли писать исковые заявления, и иногда это носило почти абсурдный характер. Мы получаем один иск, отбиваем его, следующий ракеткой прилетает сразу же. Потому что они действовали из позиции: «А что мне за это будет?» Лучше было сделать, чем не сделать. А сейчас это совсем не так.

Банкротить или не банкротить? Вот в чем вопрос

Прежде чем идти в суд, кредитор должен понимать: шансы получить свое через два, три года по итогам судебной тяжбы не выше 10%.

— И ради такой вероятности идти банкротить должника, тратиться на юриста, на госпошлину не все готовы, — объясняет Рустам Губайдуллин.

По его мнению, большее значение в таких условиях будет приобретать изначальная комплаенс-работа: проверка контрагента на предмет стабильности и надежности, прежде чем заключать договор.

Руслан Садриев комментирует, что, ведя банкротство в интересах кредитора, его компания прежде всего трезво оценивает шансы клиента вернуть свои средства. В идеале юридическая фирма примерно понимает процент удовлетворения требований кредиторов уже на этапе возбуждения дела о банкротстве.

И наоборот, ведя дело на стороне должника, следует еще на старте понимать, какова вероятность отбиться от кредиторов. Особенно учитывая, что сегодня ключевые кредиторы сильны как никогда — это крупные банки, финансово-промышленные группы и налоговые органы.

— Кстати, здесь я заметил такой тренд: решение вопросов с проблемными долгами начинается еще до введения процедуры наблюдения в делах о банкротстве. Когда бизнес уже понимает, что у него не очень хорошая динамика, он начинает думать, что ему делать: продаться конкурентам, уйти с рынка с минимальными потерями или искать инвестиции, — описывает тенденцию Руслан Садриев.

Юлия Майорова (юридическая компания «ЮНЭКС») согласна с коллегами: в банкротстве, с какой стороны ни выступали бы юристы, нужно трезво оценивать свои шансы на старте. По ее словам, банкротство — процесс индивидуальный, одно на другое не похоже. Она предполагает, что в ближайшие десять лет спада банкротств не ожидается.

— Однако качество банкротных процедур меняется. Потому что сейчас большой кадровый голод на юристов, которые на этом специализируются. Ведь это точечные, узкие специалисты, которые могут умело вывести банкротство. Их не хватает, их очень мало! Так же, как и арбитражных управляющих, которые провели большие, хорошие банкротства. Сегодня на рынке их осталось очень мало. Много новеньких, смелых, молодых, которые бросаются в омут с головой. Но результат не достигается, — сетует на кадровый юридический дефицит Юлия Майорова.

Заканчивая беседу, юристы вновь вернулись к вопросу о том, как государство относится к банкротству компаний и не планирует ли оно их спасать: ведь бизнес приносит налоги и развитие экономики. Впрочем, вопрос повис как риторический.

Марат Камалов констатировал: доля всего малого и среднего бизнеса в России — около 20 процентов от ВВП. Количество малых и средних предприятий достигло 6,59 млн, как следует из данных реестра субъектов МСП. Тысячи банкротных дел не волнуют государственные органы, поскольку их доля в ВВП ничтожно мала. А Ильдар Хабибуллин подытожил:

— Мы каждый раз об этом говорим: у нас процедура банкротства — похоронная процедура. При этом в законодательстве предусмотрены и другие подходы: внешнее управление, финансовое оздоровление. Но сколько их реализовывается на деле? Единицы…