Горестная песнь малодушного магистра. Рогерий: очевидец вторжения Бату в Венгрию в 1241 году. Часть 2
В 1241 году началось татаро-монгольское вторжение в Европу. Армия Бату, внука Чингисхана, выдвинула свои основные силы через Венгрию в Польшу и Чехию. При этом европейцы не были готовы противостоять монголам. Подробнее об этом вторжении, приводя в пример впечатления одного из очевидцев — итальянского священника магистра Рогерия, продолжает рассказывать в дзен-канале «Татарский Мир» Института истории им. Ш. Марджани АН РТ казанский историк Роман Хаутала.
Инстинкт самосохранения всякий раз выручал Рогерия, и не будь он таким малодушным, Рогерий вряд ли бы остался в живых и у нас вряд ли был бы его крайне важный текст.
«Горестную песню» относительно недавно использовали Володимир Ричка и Олексий Толочко в интересной попытке сопоставить «князей» Рогерия с «болоховскими князьями» «Галицко-Волынской летописи» в этой статье: Володимир Ричка, Олексій Толочко. «Князи Болоховьсции» // Ruthenica XIII (2016), 83–107.
По большей части эта попытка оказалась удачной. Однако здесь стоит отметить важные неточности. Авторы, очевидно, считают «болоховских князей» выходцами из местного населения и поэтому стремятся выдать и «князей» Рогерия за венгров в следующей фразе:
«Зрештою, з опису Роґерія дізнаємося, що князями були місцеві мадяри, як той, чиїм слугою став Роґерій: суто татарин у діях (Tartari in suis operibus effecti erant). Та й населення, яким порядкували князі, було мадярським» (с. 105).
Подчиненное население, за управление которым отвечали «князья» Рогерия, действительно могло быть венгерским. Однако «князья» Рогерия были монгольскими или тюркскими баскаками: он ясно это подразумевает. Эти баскаки отвечали не только за управление местными жителями и сбор с них податей, но и за то, чтобы они собрали выращенный урожай. Как только урожай был собран, монголы перебили всех жителей селений, и после этой бойни баскак Рогерия более не нуждался в его услугах.
Венгерские перебежчики в монгольском войске
Рогерий поэтому перебрался в монгольское войско и был чрезвычайно рад тому, что венгерские перебежчики в монгольском войске взяли его к себе в прислугу. Рогерий, следовательно, нанялся слугой венгров, ставших, по его словам, «тартарами в своих действиях». Однако это не были те «князья», у одного из которых он был до этого секретарем.
Вследствие этого я предпочел пойти с этими канезиями к войску, нежели оставаться в таких сомнениях в селении. Отчего мы остались голыми и разутыми для присмотра за повозками в неких шатрах венгров, которые уже стали тартарами в своих действиях.
[...] И когда меня достигли эти слухи, я подчинился власти некоего венгра, ставшего, как я говорил, тартарином в своих действиях, который счел угодным взять меня к себе рабом к великой милости для меня.
Рогерий ясно указывает на то, что он «потерял контакт с трансильванскими болоховцами» после того, как монголы «упоили мечи кровью убитых».