Артист балета Давид Срабов: «По мультирелигиозности и многонациональности Казань похожа на Тбилиси»

Два шанса попасть в балет

— Как ты пришел в балет?

— У меня было два шанса попасть в балет. Первый выпал, когда в мой родной город — Рустави — в 2009 году приехало Тбилисское хореографическое училище под руководством российской и грузинской артистки балета Нины Ананиашвили. Тогда мы с братом ничего о балете не знали, ходили в бассейн, занимались музыкой, изучали иностранные языки — греческий, иврит, английский. Возвращаясь с тренировки, мы встретили возле театра мамину подругу — в балетном училище занималась ее дочь — и оказались на благотворительном концерте. Между собой с братом обсуждали мальчиков в колготках — тогда это нам категорически не понравилось.

Во время антракта мама заметила, как к одной женщине подходят другие мамы с дочерьми. Оказалось, это была художественный руководитель Тбилисского театра и балетного училища Нина Ананиашвили. Мама попросила ее о совместной фотографии, после чего Нина поинтересовалась, сколько нам с братом лет и пригласила в училище. Однако дома нас ждал строгий отказ отца: мы были маленькими, чтобы ездить в другой город, и он хотел, чтобы мы развивались в спорте.

Через два года мама решила свозить нас в Тбилиси на премьеру «Щелкунчика» в редакции Юрия Григоровича — это самая известная постановка, где Щелкунчик в красном костюме, впервые представленная в 1966 году в Большом театре. Пока мама стояла в кассе, ее разговор с кассиром подслушал мужчина. Впечатлившись желанием мамы «ввести детей в мир культуры», он предложил свои билеты в партер. Так мне выпал второй шанс прийти в балет.

Большое впечатление тогда произвела сцена схватки Короля мышей с Щелкунчиком — перед этим по сцене запустили игрушечных мышей. Мы активно обсуждали это в антракте, когда к нам обернулась женщина и уточнила у мамы на русском: «Это ваши дети?» После ответа мамы женщина уточнила откуда мы приехали. Услышав о Рустави, она посетовала: «Почему вы ко мне не приехали? Я вас так ждала». Это снова была Нина Ананиашвили.

— В этот раз отец уже не возражал?

— Тогда были новогодние каникулы, и перед началом занятий в училище мы съездили в гости к родственникам. Оказалось, что один из троюродных братьев папы ходил в балетную студию и не видел в этом ничего зазорного. Именно дядя Гурген убедил моего отца: «Карен, ничего страшного в этом нет. Даже наоборот! Балет — это физически сложный вид искусства, здесь нужно быть крепким, чтобы справляться с нагрузкой и поднимать на вытянутых руках партнершу». Сейчас папа гордится моими успехами и вряд ли жалеет о том, что тогда, в 2012 году, отдал меня в балетное училище.

Гастроли в Париже и переезд в Россию

— Почему ты решил переехать в Россию?

— В Грузии очень много праздников, в которые люди не работают: у каждого святого по два-три дня памяти, плюсом — государственные праздники. Чтобы развиваться быстрее и успешнее, мой наставник, Заза Амонашвили, посоветовал учебу в более плотном режиме. Я выбирал между Москвой, Питером и Парижем. Выбрал Москву, так как у меня уже было российское гражданство, а Питер отпал из-за климата, который мог замедлить рост и травмировать кости.

В 13 лет я переехал в Россию, где поступил в Московское хореографическое училище имени Леонида Лавровского — ведущего балетмейстера советского времени, постановщика балетов на музыку Прокофьева, в том числе «Ромео и Джульетты». Лавровский также был организатором гастролей Большого театра в Лондоне и создал в Санкт-Петербурге Театр балета на льду в 1959 году.

— Какие гастроли запомнились больше всего?

— Знаменательными стали первые зарубежные гастроли — в 2016 году мы летали в Канны на Фестиваль русской культуры, где показывали балет на музыку Вивальди «Времена года», в котором я исполнял партию Зимы. Мы провели там три дня, а до этого я четыре месяца усердно готовился и учил французский.

В тот же год мы ездили в «Сириус», где я познакомился с Татьяной Тарасовой — она проводила там занятия для спортсменов и делилась советами по здоровому образу жизни от своего отца, хоккейного тренера Анатолия Тарасова.

— Из училища Лавровского ты перешел в одну из старейших балетных школ мира — Академию русского балета имени Агриппины Вагановой. Как это происходило?

— В 2017 году подруга предложила мне переехать в Питер, чтобы продолжить обучение в Академии Вагановой. Она даже подключила к этому процессу свою маму, которая должна была убедить мою. После нескольких месяцев размышлений я приехал на просмотр в Питер, куда меня пригласили благодаря Нине Ананиашвили.

Однако просмотр у художественного руководителя академии Жанны Аюповой закончился отказом. Уже в коридоре я встретил педагога академии Ирину Ситникову, которая посоветовала догнать Аюпову и договориться, чтобы меня взяли «с понижением на год». Это сработало — так я снова оказался на первом курсе, а перед этим прошел недельный испытательный срок в классе итальянца, который был солистом Мариинского театра, Фетона Миоцци. Позднее, в разговоре с моей мамой, он признался, что дал шанс потому, что у меня горели глаза и я очень хотел танцевать.

— Ректор академии Вагановой — Николай Цискаридзе. Тебе удалось с ним поработать?

— Первый раз я встретился с ним в Москве, когда Вагановская академия приезжала в Кремлевский дворец съездов, а мне дали билеты от училища Лавровского. После спектакля я дождался его, чтобы сфотографироваться, а затем сказал, что хотел бы сделать ему подарок. Николай Максимович назначил встречу на Ленинградском вокзале — на следующее утро я пришел туда с бутылкой домашней чачи и книгой о Николае Максимовиче, написанной Нино Лапиашвили на грузинском языке, которую попросил подписать.

Конечно, я сказал, что мечтаю учиться в Академии русского балета и попросился в «святые пенаты», но Николай Максимович ответил, что это зависит от приемной комиссии.

В преподавательской деятельности один из основных постулатов Николая Максимовича: «Кнут — это самый лучший пряник». Я не всегда с этим согласен, но такой принцип работы свойственен великим мастерам.

— Выпустившись из Академии русского балета, которая дала тебе среднее профессиональное образование, ты не устроился в театр, а решил продолжить учебу. Почему выбор пал на ГИТИС?

— Выпуск из Академии Вагановой пришелся на карантинный год, поэтому было сложно устроиться в театр. Помимо танцев я с детства мечтал преподавать математику и историю, а затем со временем захотел преподавать балет. Так я поступил на балетмейстерский факультет ГИТИСа на курс гуру классического танца Ярослава Сеха, с которым советовалась даже Майя Плисецкая. На тот момент ему было 89 лет.

У меня были также очень теплые отношения с деканом факультета Андреем Кружаловым, который, посмотрев на мою ладонь, предсказал, что скоро я встречу свою любовь, и даже обозначил даты. Позднее это предсказание сбылось — спустя полтора месяца после поступления в ГИТИС я познакомился с Анитой, которая училась заочно на хореографа фигурного катания. Вместе мы уже больше четырех лет. Андрей Борисович пророчил мне также и то, что я стану народным артистом России, но это еще впереди.

— В какой момент ты переехал в Казань?

— В 2022 году я позвонил директору балета Диане Багаутдиновой и меня пригласили на просмотр. Через пару дней я приехал в Казань. Генеральный директор театра Рауфаль Мухаметзянов оформил меня сразу же, хотя был конец сезона.

Мне безумно нравится в Казани: здесь много возможностей, прекрасная инфраструктура. В отличие от Москвы очень развит наземный транспорт, а не только метро. Здесь можно видеть солнечный свет и, находясь на поверхности земли, чувствовать себя легко и комфортно. Наслаждаюсь и татарской выпечкой. В Казани большая концентрация культуры, искусства, спорта. Народ Татарстана очень доброжелательный и гостеприимный. По мультирелигиозности и многонациональности Казань похожа на Тбилиси, а по архитектуре — на Питер.

Воплощение зла и тетушки

— Какой момент считаешь самым ярким в карьере?

— Возможность станцевать Короля мышей в «Щелкунчике», о которой я мечтал два года. Это случилось на третьем курсе Академии Вагановой. Педагог, репетируя эту партию с предыдущим исполнителем, сказал ему: «Ты должен быть как Чингисхан! Ты — предводитель, полководец! А мыши — твоя армия». Это запомнилось и задало вектор для подготовки моей интерпретации этого персонажа.

Мне нравится на сцене быть воплощением зла или изображать «тетушек». Партии возрастных дам чаще всего исполняются взрослыми артистами, но мне кажется это очень интересным. Несмотря на то что я молодой, мне хочется играть либо старушку, либо колдунью Мэдж в балете «Сильфида», либо злую фею Карабос из «Спящей красавицы».

— То есть твоя партия мечты — партия пожилой дамы?

— Да! У меня есть эталон, на который я равняюсь, это Геннадий Янин — заслуженный артист России, ведущий телеканала «Культура», артист и педагог Большого театра. С ним мы знакомы давно, и уже несколько нюансов этой партии он мне раскрыл.

Марина Цветаева писала: «Моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед». Мне нравится думать, что моим ролям также настанет свой черед.

— Что самое сложное в балете? Как справляться с большими физическими и эмоциональными нагрузками?

— Если говорить в общем, то во время спектакля самым сложным считается просто стоять в кордебалете: девушки стоят в линию неподвижно около 10 минут и должны сохранять одинаковое положение рук, корпуса и ног. Но у каждого артиста есть свои сложности: для кого-то это прыжки, у кого-то другого — вращения. Кому-то не хватает роста или физических возможностей, но с генетикой практически невозможно бороться.

Из репетиций самыми сложными я бы назвал постановочные, они длятся по 6 часов в день. Примерно столько же люди проводят в офисе за компьютером, но одно дело, когда ты спокойно занят своим делом, а другое — когда нужно постоянно быть в контакте с другими артистами и педагогами. И, самое сложное, быть в ладу с собой, чтобы все как можно быстрее и эффективнее поставить. В такие моменты голова устает от большого наплыва информации.

— Сколько времени занимает постановка балета?

— Когда идет репертуар знакомых всем спектаклей — «Щелкунчик», «Лебединое озеро», «Спящая красавица», «Шурале» — то собираем постановку быстро, примерно за неделю ежедневной работы по 8—10 часов. Параллельно идет подготовка и других спектаклей. В целом большая нагрузка начинается в марте и апреле, когда идет подготовка к майскому фестивалю Рудольфа Нуреева. Это балетный фестиваль, в котором подряд идут яркие спектакли из репертуара нашего театра. Там, конечно, полная концентрация и мобилизация тела, ума и эмоций, несмотря на усталость.

— Балет — это праздник для зрителя, но рутина для артиста. Что помогает тебе продолжать относиться к балету как к торжеству? Что спасает от выгорания?

— Когда выходишь на сцену, все проблемы забываются и ты полностью отдаешься происходящему на сцене. Когда мы выходим на поклон в конце, а зрители аплодируют — это приносит огромное удовольствие: все успешно, все счастливы, наши усилия того стоили. От выгорания помогает смена обстановки — пользуюсь возможностью выезжать к родителям в Москву, Питер или в Грузию.

Важно переключать внимание на другие темы, которые не касаются профессии. Например, у меня есть педагогическая деятельность, я преподаю у фигуристов хореографию и это помогает не только разгрузиться, но и зарядиться чем-то новым. Смена деятельности это и есть отдых. Я не могу просто лежать на диване, мне нужно что-то делать. Я очень люблю писать работы: когда учился в ГИТИСе, постоянно просил дополнительные задания.

— Были ли мысли уйти из балета?

— Намерений бросить балет не было, пока организм работал безотказно и все было замечательно. Недавно сделал обследование, где выявили некоторые дефекты. В целом они не мешают работе, но это было неприятно. Мама всегда говорила, что здоровье важнее всего и нельзя жертвовать им ради успехов.

Карло Блазис, итальянский танцовщик и педагог, получив травму, два века назад сказал: «Я покинул балет до того, как балет покинул меня». Не хочется доводить до травм, хотелось бы выйти из исполнительской деятельности плавно и перейти в педагогическую. Хотя полностью сцену покидать не собираюсь.

Считается, что век артиста балета длится 20 лет. Хотя есть примеры артистов, которые служат в театре, а им уже под 50 или даже за 50 лет. Им позволяет тело, им позволяет желание.

— Чем тебе хотелось бы заняться после завершения карьеры?

— Мне нравится организация шоу и педагогическая деятельность. Хотелось бы заниматься постановкой балета: у меня уже есть идеи и понимание, где их можно осуществить. Мне интересно ставить биографические балеты, тем более у меня был опыт выступлений в постановках такого формата.