Фотомарафон «100-летие ТАССР»: воспоминания о советской Татарии
Финал проекта «Реального времени»: от Татарии — к Татарстану. Часть 300-я
![Фотомарафон «100-летие ТАССР»: воспоминания о советской Татарии](/uploads/articles/7f/92/c9ac68e893d6702f.jpg)
«Реальное время» завершает фотомарафон, посвященный столетию ТАССР. Целью нашего проекта было рассказать о советской Татарии, о том, как она строилась и развивалась, на каком фундаменте стоит Татарстан сегодняшний. Для финального выпуска фотомарафона с нами поделились воспоминаниями и фотографиями из своих личных архивов известные люди республики: министры, депутаты, представители крупного бизнеса, деятели спорта и культуры. Кто-то из них в советское время был ребенком, кто-то — министром. У них очень разные воспоминания, но всех объединяет одно: любовь к нашей земле и гордость за нее.
Лейла Фазлеева: «Колоссальную роль в моей жизни сыграли учителя школы и преподаватели университета»
Вице-премьер Республики Татарстан Лейла Фазлеева вспоминает о своих учителях и благодарит их за то, что привили ей любовь к новому знанию:
— Моя семья приехала в Казань в 1986 году из военного городка в Оренбургской области.
Последняя пятилетка 80-х годов и начало 90-х в моей жизни — это учеба в самой замечательной казанской школе №126 и поступление в знаменитый Казанский университет. Надо сказать, что я была весьма прилежной ученицей и активной общественницей в школьную пору, а поступление в Казанский университет было самой большой мечтой моей мамы.
Эти годы овеяны теплым замечательным чувством первой любви, романтической и очень доброй.
Колоссальную, наиважнейшую роль в моей жизни сыграли учителя школы и преподаватели университета: яркие, талантливые, самобытные, принципиальные, тактичные, строгие, харизматичные! Моя классная руководительница Л.Д. Грезина, которая взяла меня в первый специализированный в Казани класс с углубленным изучением литературы! Невероятный мир литературы, тонкий и чувственный, для меня в эти годы открыла именно она. Сегодня, в сложные моменты жизни, герои прочитанных мной произведений порой помогают мне выбрать путь... Любовь к новому знанию — от них, от казанских педагогов!
![](/uploads/article/19/30/e3455d4973ab8a62.jpg)
Университетское здание на Кремлевской, куда мы с классом ходили еженедельно на практику в день саморазвития (был в нашем расписании), музей Горького, где вместе с сотрудниками музея я постигала в школьные годы азы музейного дела, университетская библиотека — до сих пор мои места силы!
Мои родители и мои педагоги в эти годы дали мне возможность чувствовать себя успешной, и даже физкультура для не очень спортивной меня — что в школе, что в Университете была любимой.
А еще в эти годы я готовилась стать комсомолкой. Но не стала — организация перестала существовать. поэтому остаюсь вечной пионеркой! А пионер — он же первопроходец, он же в вечном поиске, вот стараюсь соответствовать и в XXI веке, в 2020-м!
Эльмира Зарипова: «Я впервые увидела Казанский цирк — и меня потрясло это здание!»
Министр труда, занятости и социальной защиты Татарстана Эльмира Зарипова с благодарностью вспоминает детство в советской Татарии:
— В пять или шесть лет я впервые увидела Казанский цирк — и меня потрясло это здание. Гораздо позже я узнала, как строилось это уникальное здание, как его проверяли на прочность, о том, что его создатели были удостоены высоких наград. Но первое чудесное впечатление, конечно же, связано с летающей тарелкой, инопланетянами, фильмом про Алису…
Немного позже меня поразил своей красотой и величием Казанский Кремль — я читала «Сказку о царе Салтане» и представляла, как именно на фоне нашего кремля выплывают корабли.
![](/uploads/article/fe/22/659a3a00452bab6b.jpg)
А еще у меня осталось множество воспоминаний о чудесном советском детстве, о пионерских лагерях. Я была в «Орленке», и это перевернуло мое мировосприятие, я поняла там, какая же огромная, великая наша страна, и мне так захотелось путешествовать по ней.
Тогда были кружки, в которые можно было ходить бесплатно, пробовать себя и в том, и этом, выбирая дело по душе. Было бесплатное, доступное образование — я всегда говорю: еще неизвестно, кем и где бы все мы были, если бы не Советский Союз, частью которого была наша замечательная республика.
Помню чувство безмерного счастья, защищенности, когда можно было спокойно ходить по улицам, играть допоздна — многие современные дети ведь вообще не знают, что такое играть на улице…
Дамир Фаттахов: «Я рыдал из-за того, что без галстука не могу выйти на линейку»
Министр по делам молодежи Республики Татарстан Дамир Фаттахов рассказал историю о том, как хомяк прогрыз ему пионерский галстук:
— Про патриотизм и его ценности есть очень показательная для меня история из детства. Я был барабанщиком отряда в пионерском лагере. А сосед по палате взял с собой хомяка, который однажды ночью прогрыз мой пионерский галстук. Для меня страшнее ничего не могло случиться. Я рыдал из-за того, что без галстука не могу выйти на линейку и подведу отряд — как он выйдет без барабанщика? Старшие товарищи называли это идеологией, а для ребенка это был внутренний патриотизм, какая-то ценность — не подвести отряд.
![](/uploads/article/8e/f6/d4e7846928b9f916.jpg)
Важно, чтобы в системе ценностей современных подростков патриотизм тоже присутствовал. По исследованиям мы видим, что патриотизм современной молодежи тесно связан с запросом на справедливость, поэтому столь значимую роль в гражданско-патриотическом воспитании молодых играют наши проекты и программы, направленные на создание возможностей для молодежи.
Олеся Балтусова: «Портрет Ильича висел в классе всегда по центру»
Помощник президента Татарстана Олеся Балтусова с ностальгией вспоминает о советском детстве:
— «Советское наследие» у меня прошло по касательной. Делать какие-то выводы в целом было рано, в силу возраста, поэтому доставались только самые сливки счастливого детства, та радость в мелочах и деталях, которую проносишь через годы. Сквозь розовые очки детского счастья могу вспомнить какие-то вещи, которые моему поколению и тем, кто старше, — абсолютно понятны. Вот огромные шкафы автоматов с газировкой и традиционные стаканы на них — на веревочке или проволочке. С точки зрения сегодняшнего дня — антисанитария, а в детстве эта газировка — радость, счастье и маленький праздник. Автобусы эти старые, сейчас смотришь — такие нелепые, нескладные, а тогда поездка в «пазике» — маленькое приключение.
![](/uploads/article/63/cb/ec78da678666ebba.jpg)
В школу я пошла в шесть лет в 1988 году. Прощальные фото выпускной группы в детском саду невеселые. Суп и щи настоящие, улыбки вымученные. Это детский сад «Росинка» в Юдино.
Белые воротнички и манжеты — тоже праздник. Я вообще любила школьную форму, все эти фартучки, оборочки, кармашки. Точно так же, впрочем, в период уже отрочества, я от формы старалась всячески открещиваться. Но тогда, в детстве, белый фартук и огромные банты означали, что сегодня будет отличный день, непременно что-то интересное и важное, что ни в коем случае нельзя пропустить.
В первый класс я пошла в школу номер 57 в поселке Залесный. Там меня принимали в октябрята. Любимую первую учительницу звали Елена Николаевна. Она была очень красивая, во втором классе вышла замуж и уехала на Крайний Север, мы все очень расстроились. В школу мы, жители «учительского дома» на Интернатной, ходили пешком одни через поле одуванчиков и ничего не боялись. Портрет Ильича висел в классе всегда по центру.
![](/uploads/article/98/c2/a1f654a4cfe91a22.jpg)
В пионеры меня принимали уже когда перешла учиться в 123-ю школу, нас водили в ДК химиков на торжественную линейку, учили завязывать галстук, гладить его и гордиться, «он ведь с нашим знаменем цвета одного». Через год все кончилось, учительница вошла в класс печальная и сказала слова, которые до сих пор мы все помним: дети, мир изменился, вы можете больше не носить галстуки, вам скажут, что Ленин плохой, но знайте, что его личность остается с нами навсегда, ведь хотя вам уже не стать комсомольцами, вы октябрята и пионеры, это навсегда ваша биография.
В общем-то так и есть, это все стало моей биографией — и галстуки, и стаканы с газировкой, и сбор урожая в саду у бабушки с дедушкой, с заполнением всего дома банками, и уважение к учителям на всю жизнь, тоже вынесенное из детства. Какие-то объективные оценки давать тому времени сейчас для меня сложно, потому что слишком много было тогда детского счастья, заполнявшего все вокруг, таким это для меня и останется.
Рифкат Минниханов: «В Советском Союзе массовый спорт был, как теперь говорят, в тренде»
Рифкат Минниханов, директор государственного бюджетного учреждения «Безопасность дорожного движения», рассказывает о том, как променял Ленинград на Казань из чувства солидарности с другом:
— Я расскажу, как я очутился в Казани. Отец служил на флоте и так увлекательно рассказывал о море, что появилась мечта — стать моряком. Я еще в старших классах школы стал интересоваться, как поступить в Нахимовское училище, выяснил, что конкурс большой, что аттестат должен быть с «пятерками». Постарался, подтянулся и закончил школу всего с одной четверкой. Отослал в Ленинград, в училище документы — и прошел предварительный отбор, мне пришло приглашение из училища.
![](/uploads/article/3f/61/506af618e38d1401.jpg)
Надо было ехать, сдавать вступительные экзамены. Но вместе со мной поступать собирался мой школьный товарищ, он предварительный отбор не прошел. Из чувства солидарности с ним я в Ленинград не поехал, но желание стать военным уже было твердым. Мы вместе отправились после школы в Казань, я поступил в Казанское высшее военное инженерное училище. И с тех пор я всегда говорю: если есть у человека цель в жизни — у него все получится! Главное, правильно ее поставить. Это коммунистическая закваска, которая мне всегда помогала.
Одно из самых ярких воспоминаний об училище — это занятия спортом. В Советском Союзе массовый спорт, если кто не знает, был, как теперь говорят, в тренде. Тем более будущий офицер был просто обязан быть хорошим спортсменом. В училище была возможность выбора вида спорта, я выбрал офицерское троеборье — один из самых трудных.
Рубин Абдуллин: «1972 год стал для меня открывающим перспективы»
Ректор Казанской консерватории Рубин Абдуллин рассказал, как в Казани появился концертный орган:
— Я вспомню 1972 год, который для меня стал во многом открывающим перспективы. Дело в том, что Назиб Гаязович Жиганов, основатель консерватории, последовательно воплощал свои идеи развития центра образования и музыкальной культуры, коим является консерватория. В 1967 году его усилиями был построен актовый зал консерватории, который многие казанцы называли «стекляшка». В том же 1967-м открылся Государственный симфонический оркестр Республики Татарстан (тогда он назывался оркестром филармонии). По приглашению Жиганова из Киева приехал Натан Григорьевич Рахлин, выдающийся музыкант и дирижер, и в течение ряда лет он создал прекрасный коллектив. И к 1972 году Жиганову не хватало только органа, чтобы Казань стала центром мировой музыкальной культуры, со всеми его атрибутами — оперным театром, симфоническим оркестром и органом.
![](/uploads/article/5a/17/8d9947880ed604d8.jpg)
Я тогда был студентом консерватории, учился на 4 курсе. Это было в январе месяце, вдруг на стене приказов появляется приказ ректора: «В связи с монтажом большого концертного органа фирмы Rieger-Kloss из Чехословакии объявляю актовый зал строительной площадкой. Вход в зал, концерты, занятия прекращаются». И до 28 февраля 1972 года вход был запрещен. Ведь орган — это не просто архитектура или предмет интерьера. Это прежде всего звучащий музыкальный инструмент весом в 8 тонн, со сложнейшей механикой. Четыре этажа внутри, около 5 тысяч труб — от самых маленьких, в несколько сантиметров, до девятиметровых. И этот сложный инструмент монтируется раз и навсегда... Конечно, во время монтажа студенты на площадку не допускались. Но, как говорят, запретный плод сладок.
Все знали, что чешские мастера — их было 8 человек — завтракали и обедали в столовой консерватории. Питались они по особому меню — то, что сами заказывали. Получали они там даже чешское пиво, которого тогда у нас никто не видел. После обеда у них был часовой перерыв.
Как-то раз, когда чехи только еще пришли в столовую, я быстро пообедал и тайком пробрался в актовый зал. На сцене был пульт управления, развернутый к зрительному залу. В зале была тишина, но свет горел, пульт освещался. И я, который много раз слышал этот инструмент в разных городах — в Прибалтике, в Москве, в Ленинграде — я был просто магнетически притянут взглядом к этому: «Черт побери, как же на нем играть?» Я стоял обомлевший, раздавленный величием и молчащим таинством этого инструмента. И вдруг мне на плечо легла чья-то рука, и строгий голос Жиганова спросил:
— Ты почему здесь? Ты что, приказ не читал?
— Извините, Назиб Гаязович, нарушил...
— А что, интересно?
— Очень интересно!
— Смотри какой красавец! Нам этого очень не хватало. У нас все есть — и зал, и оркестр, и композиторы, и хор, нужен был только орган...
Много лет спустя я узнал, с какой настойчивостью Назиб Гаязович воплощал эту идею. У нас ведь все решалось сначала партийным руководством, потом эта идея проникала в массы. К тому времени Казань была абсолютно готова к тому, чтоб в городе снова зазвучал концертный орган. Его появление в этом зале означало две линии развития — орган должен звучать, и на нем должны учиться.
Наш разговор с Назибом Гаязовичем имел продолжение через несколько дней. Он меня вызвал. Я шел к ректору как на эшафот, потому что понимал, что нарушил порядок: меня могли либо снять со стипендии, либо объявить выговор. Но когда я вошел в кабинет, то увидел такое радостное лицо и улыбку, что понял: разговор будет не о выговоре и не о взыскании. Однако разговор состоялся очень серьезный. Назиб Гаязович предложил мне заниматься органом. Я выразил свои сомнения в том, что смогу, что у меня получится. Жиганов ответил: «А бояться не надо! У нас есть Сергей Диденко, выпускник Московской консерватории, который первый год у нас работает, он тебе поможет».
![](/uploads/article/20/87/732f649317b318fc.jpg)
Сергей Владимирович очень внимательно к этому отнесся. Начались занятия, Назиб Гаязович в нарушение всех правил дал мне разрешение заниматься — играть на органе в актовом зале с 5 до 8 часов утра. Там ведь с 8 утра идут занятия и концерты, до позднего вечера. Никто об этом и не знал, кроме нас и уборщиц, которые приходили в шесть утра греметь ведрами и швабрами, когда я уже вовсю играл. Как-то раз кто-то из них закрыл учебный корпус, удаляясь. В восемь утра мне уже надо было уходить на свои занятия, а створка окна на площадке внутренней лестницы была открыта — благо, это был первый этаж, совсем невысоко. Я протиснулся в это окно, выпрыгнул, а мимо шли студенты с моего курса. Они не знали об этом разрешении и спрашивают: «Ты что, ночевал что ли в зале?» А я ответил: «Да нет. Я просто прихожу к заутрене».
Каждый раз, встречая меня на лестнице, Жиганов пытливо интересовался: «Ну как дела? Что выучил? Когда мне будешь играть? Я жду!» Так и начиналась моя профессия — на сегодняшний момент, наверное, главная. Это было испытание воли, характера, терпения. Трудное было время, но очень интересное. Впоследствии я никогда не пожалел о том, что все-таки пересилил себя и некоторым образом даже пошел поперек биографии, чтобы овладеть этой профессией. Кстати, потом, в 1978 году, Жиганов построил еще один орган — учебный, сейчас на нем занимаются около 100 человек.
А открытие того самого концертного органа в 1972 году было очень пышным. Приехали все выдающиеся пианисты СССР — из Эстонии, Литвы, Ленинграда, Москвы, Новосибирска... Это был такой цветник! Я не очень представляю, как все уместились в один концерт. И все говорили: «Ай да Жиганов, как он все это организовал! Как он из этого сделал такое событие!» На концерте были руководители всех общественных организаций: обком, профсоюз, райком — присутствовала вся элита республики. Это был исторический день — последний день февраля 1972 года...
Леонид Барышев: «Пока учился в школе, по очереди похоронили плеяду генсеков»
Леонид Барышев, генеральный директор АО «ЭССЕН ПРОДАКШН АГ», вспоминает знаковые даты из жизни родной Елабуги и одну из своих учительниц:
— Из столетней истории ТАССР мне запомнились две даты, два события, которые пришлись на детство. Первое — 200-летие моего города, Елабуги. В 1980 году это был огромный для нас праздник, к нему готовился весь город, даже мы, второклассники понимали значимость события.
Ещё один праздник, который отмечали всем городом в 1984 году, — добыча 2 миллиардов тонн нефти в ТАССР. Тогда Елабуга, небольшой город, практически наполовину был из нефтяников, и мои родители работали в этой отрасли. Памятный камень, установленный в центре города, сопутствующие торжества и ощущение праздника, которое тогда было, наверное, у всех елабужан.
![](/uploads/article/f2/48/9b529f2cff1b4652.jpeg)
Детство пришлось на закат Советского Союза. Первая учительница, с которой нам очень повезло, тогда казалась очень взрослой. А сейчас, зная, что ей было восемнадцать лет, понимаю, что она сама ещё была ребенком, но с нами отлично справлялась. Пока учился в школе, по очереди похоронили плеяду генсеков, так что, по сути, поступал я в школу в одной стране, а закончил уже в другой. Может быть и хорошо, что не застал взрослой жизни в Советском Союзе. Какую-то серьёзную оценку давать той эпохе не могу, я ведь тогда был ребенком, подростком. Но в любом случае, то, что связано с ТАССР — это что-то доброе и праздничное, что-то хорошее из детства.
Делюс Сиразетдинов: «1 мая — ощущение вселенского праздника»
Генеральный директор «КамаСтройИнвест», депутат Казгордумы Делюс Сиразетдинов, вспомнил о детских впечатлениях о Первомае:
— Самые любимые детские фотографии — на которых я с отцом! До сих пор горжусь и прислушиваюсь к его советам. Очень много из того что я умею делать, привито отцом.
![](/uploads/article/a3/b4/12ba3d006aa479bd.jpg)
На фото один из лучших дней в моей жизни — 1 мая 1983 года, ощущение вселенского праздника! После демонстрации всегда шли к нам домой, собиралось много родственников за праздничным столом. На фото — я с отцом на демонстрации (Кировская дамба), на втором мы с родственниками в тот же день, рядом с домом, на улице М. Московской, 34.
![](/uploads/article/32/76/59b229f9a135dccb.jpg)
Ирек Зиннуров: «На всю жизнь запомнился момент, когда я перешел из лягушатника на большую воду»
Ирек Зиннуров, олимпийский чемпион по водному поло, депутат Госдумы от Татарстана, рассказал о том, как в детстве занимался плаванием в бассейне «Оргсинтез»:
— Появление в 1970-х годах 50-метрового бассейна, который построил казанский завод «Оргсинтез», перевернуло мою жизнь — и не только мою, а представления всех, кто занимался тогда в республике водными видами спорта. В бассейне стояла знаменитая пальма, и под ней все команды фотографировались, это была традиция.
![](/uploads/article/a9/8d/ff87168d33df9f22.jpg)
Как только бассейн открылся — в 1974 году — я в 1975 уже в него пошел, в первом же классе. Правда, я тогда сразу же серьезно заболел — сильно простудился. Мама перепугалась, и после этого в бассейн я долго не ходил. Потом, через какое-то время занятия возобновились, и впоследствии с этим замечательным бассейном была связана вся моя жизнь. Рядом была школа №64, в которой я учился — там образовался спорткласс в восьмидесятых годах. Первое время, как обычно в то время, меня водила в бассейн бабушка. Сначала я занимался плаванием, потом в какой-то момент понял, что все-таки мне ближе командные виды спорта.
На всю жизнь мне запомнился момент, когда я перешел из лягушатника на большую воду. Это очень детское, очень яркое впечатление. Неповторимое мгновение, я даже не знаю, с чем его сравнить. Когда ты впервые оказываешься на большой воде, а под тобой — хоть и прозрачная, но бездна! Это было ощущение восторга, дух захватывало, эмоции заполняли меня целиком. Я даже на Олимпийских играх, стоя на пьедестале, не испытывал такого ощущения, как тогда.
![](/uploads/article/25/38/d6227183409f11d3.jpg)
Потом были первые старты, первые соревнования по плаванию. Это тоже большие эмоции, и главное было для меня даже не место, которые я занял, а сам факт: я участвовал в настоящем соревновании, и смог пройти всю дистанцию на большой воде — от одного бортика до другого! Как в первом классе: когда я получил первую в жизни оценку, соседи меня спросили: «Ты чего какой радостный»? А мне было совершенно неважно, что это была тройка — главное, что это была моя оценка, честно заработанная.
И все эти эмоции и воспоминания связаны с нашим родным 50-метровым бассейном, который в свое время стал первым подобным в республике и появился благодаря «Казаньоргсинтезу». С тех пор уже столько поколений в него ходят — и мой сын, и дети моих друзей...
Мансур Джалялетдин: «Исполком Казани давал четыре автобуса, которые после таравих-намаза развозили людей»
Мансур хазрат Джалялетдин, имам-хатыб мечети «Аль-Марджани», председатель Совета аксакалов Казани, рассказал нам о том, как проходили ифтары в Казани в 1980-х:
— В 1980-х годах народу приходило очень много во время Рамазана в мечеть «Аль-Марджани». Каждый вечер собирались по 200—300 человек. И уразу держали интересно: тогда на ифтар каждый с собой что-то приносил. Это ведь была единственная в городе действующая мечеть. И было практически невозможно в то время поехать домой, покушать и приехать в мечеть: транспорта было мало. С Караваево, Жилплощадки, Сухой Реки, Мирного, Борисково за час добраться было крайне тяжело. Поэтому люди заворачивали с собой кто что мог, приходили к акшам-намазу (вечерняя молитва, — прим. ред.), совершали ифтар и ждали таравих-намаз.
![](/uploads/article/d0/51/6e3a08a4702f899d.jpg)
Люди с принесенной едой спускались на цокольный этаж мечети, там накрывали стол. Бабушки обычно заранее готовили для постящихся выпечку — ватрушки, губадию, яблочные пироги. Приносили также урюк, чернослив, изюм, садовые ягоды, сахар, чай, мед. Все это выставлялось на столе — это был, конечно, большой праздник для всех (в том числе и для тех, кто принес что-то вкусное). Еды приносили очень много. И все, что оставалось после ифтара, мы раздавали малоимущим. Как видите, в Казани и сейчас мусульмане организованно раздают еду нуждающимся. И тогда был особый подход.
Был еще интересный момент. Высокий минарет мечети украшался гирляндами. И когда заходило солнце, имам взбирался на минарет, чтоб произнести азан, эти лампочки включались. И народ издалека видел — гирлянды горят, значит, солнце село и можно начинать «авыз ачырга» (тат. — «открывать рот», т.е. начинать разговение, — прим. ред.). Это было здорово! Был особый колорит в советские времена.
Что еще интересно: исполком Казани давал четыре автобуса, которые после таравих-намаза развозили людей в разные части Казани. Это было в 1984—1985 годах. Мы просили городские власти о транспорте, потому что для пожилых людей добираться до дома было тяжело, поздно. Как раз в те года Рамазан приходился на лето, а таравих заканчивался где-то в 11 часов вечера (в это время транспорт уже не ходил).
Яков Геллер: «Вот такая наша родина: не столь важно, где ты родился, а важно, где твои корни, сердце»
Яков Геллер, генеральный директор Агентства по государственному заказу РТ, благодарен Татарии за то, что, приехав из Украины, смог здесь многого добиться: «татары не дали мне пропасть».
— Моя историческая родина — деревня Большие Ачасыры Зеленодольского района. Оттуда мой отец ушел на фронт в 1941 году. Оттуда его привезли обратно в Зеленодольск, где он поправлял здоровье в госпитале. А моя мама была в эвакуации в Зеленодольске и работала на швейной фабрике... И через много лет, когда я с молодой женой решил уехать с Украины в Набережные Челны на КАМАЗ (в 1976 году), то моя мама сказала: «Нехорошо, что вы уезжаете. Но татары не дали нам умереть, а тебе не дадут пропасть». Вот с этой фразой я живу 45 лет на исторической родине, на которую вернулся, чтобы участвовать в строительстве КАМАЗа.
![](/uploads/article/90/f6/96e708bfa5c11560.jpg)
И, конечно, не дали мне татары пропасть, за что я искренне благодарен всему татарскому народу и многонациональному народу Татарстана. Молодой парень приехал с Украины — ни друзей, ни знакомых, ни дяди в аппарате президента или в обкоме партии. Можно было в Татарстане сделать карьеру, чего-то в жизни добиться, стать почетным гражданином города Набережные Челны именно потому, что такой изумительный край.
И тут я встретил своих земляков из города Житомир, которые были старше меня: они уехали сюда раньше, потому что Татарстан в 1970-е годы, в отличие от Украины, отличался толерантностью. Еврейский парень мог найти здесь себе место и дорогу. И Леня Штейнберг, и Леня Сонц, и Фима Хенвейн — те ребята-евреи из Житомира, которые стали здесь значимыми людьми. Леонид Сонц основал здесь ансамбль «Симха». Леонид Штейнберг вообще стал знаменитостью — первая БКД (боевая комсомольская дружина КАИ, — прим. ред.) и прочее (бывший гендиректор ТКФ «Кама-Тракс», возглавлял Логистическую ассоциацию РТ, — прим. ред.). Ефим Хенвейн тоже очень много сделал — и до Чернобыльской аварии, где он был ликвидатором, и после.
Вот такая наша родина: не столь важно, где ты родился, а важно, где твои корни, сердце. Поэтому я и мои дети очень рады тут жить. Даже моя внучка, которая сейчас живет в Москве, все время говорит: «Когда я поеду домой — в Казань, Набережные Челны?»
Есть памятные мгновения. Что такое родной город? Это тот, по которому ты идешь и говоришь: «Вот здесь у меня было первое свидание», «Вот здесь мне первый раз дали по морде», «Вот здесь мы с урока убежали и прятались». Вот это родной город! А здесь целая родная республика: здесь я на Сабантуе был, здесь я пускал газопровод…
Борис Менделевич: «Время, когда и счастье, и беда были общими»
Депутат Госдумы РФ от Татарстана Борис Менделевич ностальгирует о прекрасной поре детства:
— Многие говорят, что это время застоя. Но в моих воспоминаниях это прекрасная пора. Возможно, потому что это было беззаботное детство, когда мы с соседями дружили между собой и все жили одной семьей, едиными стремлениями. Это было время, когда и счастье, и беда были общими...
![](/uploads/article/ff/95/88b7155156d1c49b.jpg)
Дамир Габдулхаков: «Когда сдавали экзамен по матанализу, радость была безмерная»
Дамир Габдулхаков, управляющий банком «Открытие» в РТ, вспоминает свое студенчество, которое пришлось на период смены эпох:
— Это 1990 год. Я (лежащий на коленях товарищей) — второкурсник радиотехнического факультета КАИ со своими одногруппниками. Основной учебный корпус нашего факультета (5-й корпус) располагался на площади Свободы. Там, на лавочках за памятником Ленину, мы часто собирались во время большой перемены между 2 и 3 парами. Эта фотография сделана после успешной сдачи экзамена по матанализу во время летней сессии.
![](/uploads/article/b3/c1/c34d455a4a6065fa.jpg)
Этот предмет преподавала очень хороший, но очень строгий преподаватель — Ольга Владиславовна Григорьева. И многим из нас приходилось сдавать ей экзамен по нескольку раз. Так что когда в конце концов сдавали, радость была безмерная!
Евгений Богачев: «Сразу 30—40 манекенщиц на сцене, и все в мехах. Триумф меха!»
Президент баскетбольного клуба «УНИКС», экс-председатель Нацбанка РТ и министр бытового обслуживания населения РТ в 1985—1993 годах Евгений Богачев вспоминает о том, как поразил союзных министров татарскими мехами:
— Во второй половине восьмидесятых годов республика прочно обосновалась в пятерке лучших министерств бытового обслуживания России (союзного министерства тогда не было и оно координировало всю работу в стране). Впереди были только Москва, Ленинград и Крайний Север, но там — особые условия и двойные цены. Каждый месяц нам вручалось переходящее Красное знамя министерства, каждый год — Знамя Совмина СССР или даже ЦК КПСС. Поскольку мы ходили в передовиках, то регулярно получали и премии. А наша республика стала методологическим плацдармом, учебно-показательной территорией российского Минбыта.
Звонит мне как-то министр Дуденков и говорит: «Давайте проведем союзный семинар в Казани». Я отвечаю: «Давайте!» Должны были приехать министры, представители ЦК КПСС, завотделами, вице-председатель Совмина и т.д. А еще Дуденков решил пригласить свое любимое детище — первый в стране театр моды из Сочи. Тогда еще не было своих Домов моделей ни у Зайцева, ни у Юдашкина, Сочинский каким-то образом «прорвался». Министр начал их расхваливать, спросил, не возражаю ли я. Я не возражал.
После этого звонка я собрал свой штаб и говорю: «Давайте и мы создадим свой дом моделей. Но чтобы никто об этом раньше времени не знал». У нас были лаборатории по разработке детской, мужской, женской одежды и десяток зверосовхозов, которые поставляли миллионы шкурок норок, песца, соболей. Мало где в России были такие хозяйства, но в основном их продукция шла на экспорт.
Мы создали новое юрлицо — театр моды «Лик», который разместили в здании неподалеку от вокзала. Директором назначил начальника лаборатории Валентину Ушакову, очень опытного и талантливого модельера. И мы за месяц пошили 600 моделей одежды, но главной фишкой коллекции были меховые изделия.
Помню, конференция проходила в большом зале Молодежного центра. Был первый секретарь Татарского обкома КПСС Усманов с женой, председатель Совмина ТАССР Минтимер Шарипович Шаймиев, союзные министры, члены ЦК, я выступил. И вот в финале на сцену вышли девушки из Сочинского Дома моделей с зонтиками. Показывали пляжные костюмчики, всякие мини-бикини. Это, конечно, интересно, все аплодируют, но в это же людей не оденешь, объемы не сделаешь. А потом объявляют казанский театр моды «Лик». Дуденков ахнул: «Как? Откуда? У тебя же не было никакого театра!»
Выходят наши: сразу 30—40 манекенщиц на сцене, и все в мехах. Триумф меха! Шубки, шапки, палантины, дубленки... А манекенщицы не просто одежду демонстрировали, но и сценки разыгрывали — это же театр! Я сам некоторые придумал. Это был фурор!
Тогда в стране свирепствовал такой дефицит, что даже в Москве редко на ком можно было увидеть кроликовую шапку. А у нас на Баумана выйдешь — песец, чернобурка, норка, не говорю уж о мутоне. Мы почти в каждом районе создали цеха по выделке овчин и изготовлению дубленок: тогда же зимы были посуровей. Часть овчины после переработки мы даже отсылали в Италию, у нас было совместное предприятие, мы закупили оборудование, к нам приезжали их специалисты, обучали.
В общем, наш «Лик» произвел грандиозное впечатление. Куда до нас тому Сочи! В зале — восторг, аплодисменты, все нас поздравляют. Усманов, Шаймиев меня обнимают, руку жмут. Союзные министры все ко мне: один просит жене сорок норок на шубу, другой...
После такого триумфа нас пригласили на показ в Вену, где тоже был огромный успех, а я еле отбивался от ответственных заказов из Москвы.
Подписывайтесь на телеграм-канал, группу «ВКонтакте» и страницу в «Одноклассниках» «Реального времени». Ежедневные видео на Rutube, «Дзене» и Youtube.
Справка
Редакция «Реального времени» выражает благодарность всем героям этого материала. Кроме того, мы благодарим всех, кто на протяжении 10 месяцев предоставлял материалы для фотомарафона: музеи и архивы республики, вузы и предприятия, наших читателей.