Светлана Персова: «Очень распространена позиция: «Я хозяин, а вы мне тут диктуете, что делать»

«По всей стране пошел процесс образования самостоятельных госорганов по охране памятников»

— Светлана Глебовна, позвольте поздравить с назначением и узнать, какой теперь перед вами круг задач?

— Задачи все те же и те же задачи у всего комитета. За последние годы было сделано очень много. С 2011 года вся политика правительства развернулась в сторону повышенного внимания к объектам культурного наследия. Конечно, все, что мы с вами видим, что отмечают люди, которые в Казани живут и приезжают к нам, это то, насколько преображается исторический центр, все благодаря той работе, которая проводится под руководством президента.

— Будут ли ваши полномочия и функции отличаться от тех, что были в министерстве?

— Нет, в целом отличаться не будут. С 2015 года вступили поправки в федеральный закон «Об объектах культурного наследия». В соответствии с этими поправками появились требования к региональным государственным органам по охране памятников, они должны быть самостоятельными, не наделенными иными функциями и полномочиями. С 2015 года по всей стране пошел процесс образования самостоятельных государственных органов, в том числе и у нас. Он завершился созданием комитета. Создание самостоятельного органа еще раз говорит о том, что в республике очень большое внимание уделяется памятникам истории и культуры и усиливаются позиции охраны объектов культурного наследия. Министерство культуры РТ полностью передало полномочия по охране объектов культурного наследия в комитет.

— Почему он появился только сейчас, если поправки вступили в силу еще 3 года назад?

— Это очень сложный процесс. Это и увеличение штатной численности, и дополнительные ставки, и организационные преобразования.

Создание самостоятельного органа еще раз говорит о том, что в республике очень большое внимание уделяется памятникам истории и культуры и усиливаются позиции охраны объектов культурного наследия

— Судя по положению о комитете, ему предстоит больше работать не столько с Минкультом, сколько с Минстроем. В чем будет заключаться эта работа?

— В направлении охраны памятников Министерство культуры и раньше очень тесно сотрудничало с Минстроем, буквально шли рука об руку. Потому что сохранение памятников — это вопросы, касающиеся не только отдельно стоящих памятников, но и целых городских образований. У нас в Татарстане 13 исторических поселений, где на первый план выдвигаются вопросы сохранения исторической среды. И поэтому, конечно, с Министерством строительства всегда было очень тесное взаимодействие. И сейчас тоже сотрудничество будет продолжено.

Взаимодействие с Минкультом, конечно, останется в вопросах, связанных с музеями-заповедниками, с теми объектами культурного наследия, в которых располагаются учреждения культуры — музеи, театры, концертные залы. На территории Татарстана восемь музеев-заповедников, этим мы тоже отличаемся от других регионов. Такая форма охраны наследия очень эффективна. Защита больших территорий и наличие специального учреждения — музея, который осуществляет деятельность на заповедной территории, но далеко не во всех регионах она есть. Они остаются в подведомственности Министерства культуры, как учреждения культуры.

Если углубиться в историю, с 1980-х годов полемика и обсуждение вопроса, к какой сфере отнести реставрацию — к культуре или строительству — шла постоянно. Создавались структуры — еще в Госстрое ТАССР открывалось профильное подразделение, но просуществовало но недолго. Городские органы охраны памятников изначально существовали в Главном управлении архитектуры и градостроительства. При главном архитекторе с 1980-х годов был отдел охраны памятников, потом управление. Оно активно работало до 2005 года. В 2006 году изменилась структура всех органов власти, но отдел охраны памятников так и остался в Управлении архитектуры и градостроительства. И это не только в Казани. В Москве Мосгорнаследие тоже вышло из недр управления архитектуры в 2000-х годах. И в этом была логика: деятельность по охране памятников всегда между — это культурное наследие и архитектура, строительство, регулирование нового строительства в исторических центрах.

— Планируются ли у нас новые музеи-заповедники? В положении о комитете сказано, что он может устанавливать границы этих территорий.

— Теоретически, конечно, могут, но пока у нас их восемь. И нужно урегулировать все правовые вопросы с теми заповедниками, которые уже существуют.

Взаимодействие с Минкультом, конечно, останется в вопросах, связанных с музеями-заповедниками, с теми объектами культурного наследия, в которых располагаются учреждения культуры — музеи, театры, концертные залы

«Приходилось очень много сил тратить на разъяснения законодательства и вообще сути сохранения наследия»

— По каким объектам сейчас работает комитет, возникают ли сложности?

— Сейчас плавно переходят полномочия и функции от Министерства культуры. Создание комитета пришлось на сезон производства работ, это связано с получением разрешений, сопровождением самих работ, которые проводятся на памятниках. Поэтому сейчас задача обеспечить своевременную и полноценную работу госоргана и не затормозить реставрационные и строительные работы. Все условия для этого есть, потому что основной костяк того коллектива, который занимался объектами культурного наследия в министерстве, перешел в комитет. Конечно, штат здесь больше, придут новые люди, но самое главное — сохранилась преемственность.

— Что сейчас происходит с наиболее проблемными объектами, например, с Дворянским собранием?

— Там, наконец, приступили к противоаварийным мероприятиям, разработана и согласована документация, сейчас по всем четырем объектам этого квартала начаты работы. Они, конечно, пока не такие полномасштабные реставрационные, но главная задача сейчас — остановить процесс разрушения. Противоаварийные работы в квартале по улице Рахматуллина частично проводились и в прошлом, и в позапрошлом году. На какое-то время приостанавливались, сейчас снова возобновились. И я надеюсь, что они сейчас пойдут хорошими темпами.

Дом Свешникова на улице Кави Наджми, бывшая гостиница «Гранд-отель», находится в частной собственности. С собственниками долго работали, чтобы побудить их к правильным действиям. Конечно, здание в ужасном состоянии, и изначальные намерения хозяев сводились к тому, чтобы снести и заново построить. Но нам удалось войти в диалог с собственниками и обойтись без судов, как это было на других объектах. Сейчас разрабатывается проектная документация, и с ними вместе выработан график производства работ.

Хорошо продвинулась в этом году реставрация Дома Дротоевского, закончены фасады. Проект реставрации этого объекта был давно выполнен и согласован. По дальнейшему использованию собственник до сих пор не может определиться. Хорошо, что те угрозы, которые нависали над этим домом много лет, — прохудившаяся крыша, незакрытый контур, отсутствие отопления — сейчас максимально уменьшены, крыша, фасад, контуры закрыты, проведена реставрация сруба, конструктива.

Хорошо, что те угрозы, которые нависали над Домом Дротоевского много лет, – прохудившаяся крыша, незакрытый контур, отсутствие отопления — сейчас максимально уменьшены

Важно, что в целом за эти годы была проведена огромная работа с собственниками памятников — с юридическими и физическими лицами. Очень распространена была позиция: «Я хозяин, а вы мне тут диктуете, что мне делать». Приходилось очень много сил тратить на разъяснения законодательства и вообще сути сохранения наследия. Конечно, есть механизмы понуждения — штрафы, изъятие. Но на самом деле суды и силовые методы воздействия — крайние меры. Они у нас есть, тоже работают, но все-таки в первую очередь нужно убедить людей в том, что есть еще и социальная ответственность.

После реализации аварийных памятников с обременениями судьба объектов сложилась по-разному. Больше всего повезло, я считаю, Дому Дружининой, потому что новые хозяева глубоко прониклись темой сохранения деревянного зодчества, реставрации. Может, потому что основная сфера деятельности компании — строительство, хотя для строителей не характерна любовь к старым сооружениям, их больше привлекает все новое. А эти люди оказались совершенно иного склада. Они пригласили очень опытных реставраторов, проектом руководил известный московский реставратор Борис Лурье. Для производства работ была приглашена компания из Архангельска, специалисты в области реставрации именно деревянного зодчества. Я считаю, это уникальный случай, когда не за государственные деньги, а за деньги частного инвестора выполнены полноценные реставрационные работы. По Дому Дружининой это было именно спасение от полной утраты.

Противоположный пример — Дома Щетинкина, руины на улице Баумана. Комплекс домов тогда же, в 2012 году, был продан с аукциона. Собственник начал проектировать, но проект даже не был завершен. Объекты продолжали разрушаться, пришлось этот комплекс через суд возвращать в государственную собственность, и сейчас этот процесс завершен. И объект, скорее всего, до конца года будет снова реализован с торгов с обременением в соответствии с изменившимся законодательством. Торгами занимается Министерство земельных и имущественных отношений республики.

— Как в целом оцениваете деятельность инвесторов в Казани?

— Я только что привела прямо противоположные примеры, очень сложно обобщить. Но в целом ситуация кардинально изменилась в пользу наследия благодаря тому, что президент Татарстана лично курирует всю деятельность по реставрации, реконструкции и новому строительству на исторических территориях, в первую очередь в историческом центре Казани. Сейчас действие межведомственной комиссии, которую возглавляет Рустам Нургалиевич Минниханов, распространилось и на другие исторические поселения. Огромное влияние на отношение к наследию оказывает деятельность фонда «Возрождение», который возглавляет первый президент Республики Татарстан Минтимер Шарипович Шаймиев. Возрождение мусульманских и православных святынь, которые благодаря этой огромной работе стали мировым культурным достоянием, также изменило в первую очередь сознание людей, отношение к наследию. Пришло понимание, что исторические объекты — ценность, и их нужно сохранять.

«Комплекс домов Щетинкина был продан с аукциона в 2012 году. Собственник начал проектировать, но проект даже не был завершен. Объекты продолжали разрушаться, пришлось этот комплекс через суд возвращать в государственную собственность». Фото Дмитрия Сагдеева (domofoto.ru)

«Нет конфронтации градозащитников с властью»

— Чего не хватает казанской школе реставрации, какие у нее перспективы?

— Перспективы у профессионального сообщества зависят всегда от того, насколько оно востребовано. Сегодня в год выдается примерно 110—120 разрешений на производство работ по сохранению объектов культурного наследия. Это различная степень вмешательства в объекты — где-то просто ремонт, где-то полноценная реставрация. Это говорит о том, что у реставраторов есть работа, а, значит, и перспектива.

— Насколько остро ощущается дефицит реставраторов?

— Казань уже давно считается одним из лидеров по подготовке архитекторов-реставраторов. КГАСУ обеспечивает кадрами не только Татарстан, но и другие регионы. Некоторое время выпускалась такая специальность, как инженер-реставратор, но она была закрыта. Здесь дефицит есть. Конструктор, инженер-реставратор очень важен в реставрации особенно на объектах в плачевном состоянии. Очень острый дефицит рабочих-реставраторов, потому что опять же нет подготовки, направления, которое бы выпускало конкретно реставраторов-каменщиков, плотников, кровельщиков, другие профессии. Эта проблема актуальна для всей страны. Конечно, нужно работать в этом направлении. Это не касается напрямую задач комитета, но комитет — специализированный орган, который должен ставить эти вопросы и решать их во взаимодействии с Министерством образования, Министерством строительства, архитектуры и жилищно-коммунального хозяйства.

— Как будет выстроена работа в исторической части Казани с учетом поручения президента ограничить высотную застройку в центре?

— Порядок уже выстроен. Мы с вами говорили о межведомственной комиссии, которую возглавляет президент Республики Татарстан. Те полномочия в части регулирования градостроительной деятельности в исторических поселениях, которые осуществляло Министерство культуры, в полной мере переходят комитету.

— Как складываются отношения с новым шефом — Иваном Гущиным?

— Идет нормальная работа.

— Как будете взаимодействовать с помощником президента Олесей Балтусовой?

— Надеюсь, что плодотворное сотрудничество Министерства культуры с Олесей Александровной будет продолжаться и в комитете.

Во многих других регионах идет прямая конфронтация градозащитников с властью, с органами охраны памятников. У нас этого нет. Надеюсь, что дальше будет продолжаться также

— Устраивает ли вас новая должность, какие у вас ожидания?

— Очень хочется сохранить преемственность. Крайне важно, чтобы все те положительные наработки, которые были в Министерстве культуры, были взяты за основу. Понятно, что совершенства нет нигде, было очень много трудностей, были какие-то слабые места. Хочется, чтобы сильные стороны, то, чего удалось достичь в работе, стало основой, на которой комитет будет совершенствоваться и развиваться. Свою задачу вижу именно в этом. Все в жизни меняется, но главное — сохранить традиции, преемственность. Накопленный опыт должен передаваться дальше. Будут приходить новые люди, но они не должны начинать с нуля. Они должны учиться на опыте, который был пройден, на успехах, на неудачах, двигаться дальше, анализируя все это. Еще одна наша сильная черта — мы выстроили конструктивное взаимодействие с общественностью. Во многих других регионах идет прямая конфронтация градозащитников с властью, с органами охраны памятников. У нас этого нет. Надеюсь, что дальше будет продолжаться так же. По крайней мере то, что от меня зависит в этом плане, я сделаю.