Ян Шевченко: «Три вещи двигают технологии вперед — порнография, игры и военка»

Игры — это целое искусство

— Ян, создавать игры — это такая мечта многих мальчишек. У меня была такая мечта детства. При этом не так много компаний в том же Татарстане, которые занимаются таким бизнесом, как разработка игр.

— Для меня это был долгий путь. Когда я впервые в 12—13 лет поиграл, понял, что теперь это дело жизни. Причем я понял, что хочу не просто играть, а понять, как все это устроено. Почему это есть, почему оно продается, почему оно такое классное. Сначала это было хобби, потом карьера, а теперь стало бизнесом. Это мечта, которая сбывалась для меня многими способами.

— Что за игра тебя вдохновила?

— Это коварный вопрос, я, наверное, поиграл в тысячи-тысячи игр, а вот первую игру особо и не вспомню. Первый раз поиграл на приставке Dendy, которую купил на одну из первых стипендий. Это была кассета с кучей игр, где можно было пистолетиком в ковбоев стрелять, в Марио. Основная страсть пришла, когда уже появился компьютер. Причем не у меня, а во дворе, у друзей. И вот когда мы начали играть на нем, я понял, что игры — это целое искусство. И, наверное, все навыки бизнеса я получил из игр X-COM, «Цивилизация», все навыки управления тоже оттуда, и это помогает очень сильно.

— Я хочу быть строителем, я понимаю, где я могу получить образование, айтишником, программистом — тоже понимаю. Но я вообще не понимаю, где нужно учиться, чтобы делать игры?

— Тема образования достаточно остро стоит. Сейчас начали появляться частные школы, курсы, это не высшее, а дополнительное образование. Разработчики игр, как и везде, это прежде всего самообразование. Такому в принципе мало где учат. Профессия находится на стыке искусства и высоких технологий.

— То есть ты нигде не учился?

— Нет, я обычный инженер автоматизации и управления производством.

Технологии двигают порнография, игры и военка

— Какая была первая игра, которую ты осознанно продумал, разработал и довел до «играемого» состояния?

— Это была первая игра «Флешка», как тогда ее называли. Когда флеш еще правил интернетом. Мне она очень нравилась, это была киберпанк-история в стиле «матрица». Потом она стерлась, я сделал вторую часть. Набрался наглости и отправил ее в журнал «Страна игр», они ответили: а это не вирус? Когда они открыли игру, сказали, что у них рубрика выходит «Любительские игры», предложили написать про меня что-нибудь. Я отозвался: «Классно». Это же мечта 15-летнего подростка, зачитывал этот журнал до дыр. До сих пор в офисе лежит этот журнал с маленькой статьей обо мне. Там фраза есть, что о нем мы еще услышим… Пророческая такая…

Игровой индустрии не было бы, если бы, простите, не порнография, которая позволила иметь широкие каналы в интернете. Так что у нас двигают все — порнография, игры и военка.

— Лежит или висит на видном месте?

— На самом деле, лежит, я периодическим об этом вспоминаю.

— Да при мне способы поиграть в игры серьезно менялись. Тетрисы и Dendy, Sega и PlayStation, сейчас PlayStation VR. Как ты стратегически видишь свою компанию через 200 лет? Какие вы будете делать игры и будете ли их делать? Может, ты хочешь продать компанию и выйти из игры?

— Через 200 лет мне будет 232 года. 30 лет назад и сейчас — цены на самые передовые игры не изменились. Понятно, что если сейчас делать игры качества 80—90 годов, они будут стоить значительно дешевле. Хотя показатели «Майнкрафта» и прочих свидетельствуют, что даже такие игры могут зарабатывать колоссальные деньги, несмотря на простенькую графику. Вообще, в игре важна идея. Ее ценность не в реализации, а в идее. Реализация лишь добавляет ценности, помогает выдерживать планку и двигать индустрию. У нас не было бы даже видеокарт для майнинга, если бы не игровая индустрия. А игровой индустрии не было бы, если бы, простите, не порнография, которая позволила иметь широкие каналы в интернете. Так что у нас двигают все — порнография, игры и военка. Вот три вещи, которые двигают наши технологии вперед.

Через те же 200 лет все так же будут требоваться люди, которые создают некую историю, сценарий, просто он интерактивный. Я воспринимаю для себя игры как кино 2.0. Для меня это кино, в котором игрок — и сам режиссер, и сам оператор.

Путь китайской швейной фабрики

— Правда ли, что игровая индустрия теперь по объему превзошла киноиндустрию?

— Еще три года назад, еще и в сумме с музыкальным бизнесом. Сейчас она составляет 136 млрд долларов. Но из них 25% принадлежат китайцам. Темпы роста индустрии не сбавлялись еще ни разу, и каждый год рынок растет на 10%.

— Есть игровые компании = игра, ты же сначала сделал студию, которая разрабатывала игры, в том числе и для бизнеса, проекты с маркетинговыми целями. Сейчас, как я понимаю, ты дорос до собственных проектов. Расскажи про самый знаковый собственный проект.

— Путь у нас не совсем стандартный. Игровая индустрия классическая, она работает как Голливуд. Есть киностудия, где снимают кино, есть издатель, который дает на это деньги и получает эксклюзивные права. Мы работаем по-другому. Мы решили, что будем независимыми. Я семь лет работал главой компании, на руководящих позициях, филиалы открывал, в том числе в Казани. Потом оттуда уволился, решив открыть свой «луна-парк». Решил, что хочу попробовать что-то свое. Пути было два. Первый путь классический — искать инвестора, стать зависимой компанией. Второй — пойти по пути китайской швейной фабрики — делать, учиться шить на ходу с нужным качеством, в нужный срок, с нужным бюджетом. И это оказалось правильным решением.

— Как вы росли за последние три года? Штат, оборот, количественные показатели.

— Мы инди-компания. Нам скрывать особо нечего. Когда мы начинали, нас было четверо. Были я и Нелли — моя супруга. Я называю нашу компанию семейным бизнесом. Но со временем мы решили сменить статус моей жены на партнера по бизнесу.

Пути было два. Первый путь классический — искать инвестора, стать зависимой компанией. Второй — пойти по пути китайской швейной фабрики. Делать, учиться шить на ходу с нужным качеством, в нужный срок, с нужным бюджетом. И это оказалось правильным решением.

— То есть ты начинал бизнес с женой, она в процессе стала бывшей, но вы все равно работаете вместе?

— Да, мы просто решились перевестись в статус сообщников. Это лучше характеризует наши отношения. Мы живем вместе 12 лет, и у нас все клево. Она берет на себя всю операционную деятельность, работу с командой, сейчас вообще разделились очень круто. Она занимается проектами на заказ. Она хорошо работает как прослойка между рекламщиками и айтишниками. Нелли понимает, как переводить с языка одних на язык других. А я занимаюсь внутренними проектами. Когда мы только начинали, она помогала мне с документацией и теми вещами, на которые у меня уже сил не хватало. На второй год у нас в компании работали уже 12 человек, затем около 30, сейчас в штате 50 сотрудников.

У нас принцип космического корабля «Светлячок». Главное — свобода под килем

— Что лежит в основе роста? Крупный заказчик пришел либо вскрыли какую-то бизнес-модель?

— Стремительный рост — это одно из самых удачных моих решений и самых неудачных одновременно. Обороты возрастают, зарплатный фонд на такую ораву в месяц — это очень тяжело, конечно. С другой стороны, как только у тебя появляются такие ресурсы, у тебя появляется маневренность.

«Протокол» — это странный, необычный проект, хулиганский, 18+. Это взрослая, серьезная игра для тех, кому нравится интерактивное творчество. Там клевый сюжет, история, это не похоже на те игры, которые есть в мобильных телефонах. Мол, купи еще 20 кристалликов и спаси деревню смурфиков. Такие игры, кстати, мы часто делаем на заказ. Но сами мы бы хотели делать крутые игры, которые сами бы покупали. Это дорогие игры, потому что там требуется отдел 3d, студия захвата движений, серьезные сценарии.

— Мне кажется, что у тебя всегда есть соблазн — делать что-то свое либо работать на заказчика? Получается балансировать?

— Получается. Потому что мы правильно начали. Мы начали не как одухотворенные романтики — со своего проекта, что на нем весь мир держится. Мы начали учиться, смотреть, что другие люди заказывают, делают. Тут и пригодился мой опыт работы по найму, потому что я там видел все процессы, я потрогал все руками, сам рисовал, писал музыку и т. д. О своем «фишковом» проекте. Мы за эти годы несколько раз пытались делать свои проекты. Дозрели только сейчас, и в сентябре он у нас выходит. Я про «Протокол» — это странный, необычный проект, хулиганский, 18+. Это взрослая, серьезная игра для тех, кому нравится интерактивное творчество. Там клевый сюжет, история, это не похоже на те игры, которые есть в мобильных телефонах. Мол, купи еще 20 кристалликов и спаси деревню смурфиков. Такие игры, кстати, мы часто делаем на заказ. Но сами мы бы хотели делать крутые игры, которые сами бы покупали. Это дорогие игры, потому что там требуется отдел 3d, студия захвата движений, серьезные сценарии.

— Насколько я знаю, рынок игр довольно поглощаемый. У тебя были предложения покупки?

— Конечно, были. Причем какие-то астрономические. Нам предлагали за 10% — 180 млн рублей. Получается, нас оценили в 1 млрд 800 млн рублей. Смешно, честное слово. Если бы мне реально предложили 1 млрд 800 млн рублей, я бы сильно подумал — продавать или нет.

На самом деле, я бы не очень хотел продавать компанию. За 180 млн рублей — человек бы был в правлении, решал бы, что делать… Я такого не хочу, мы инди, мы независимые, у нас принцип космического корабля «Светлячок». Главное — свобода под килем. А остальное мы переживем.

— Это трезвая сделка была?

— Да, конечно. Кто предлагал, сказать не могу. Вдруг они повторное предложение сделают. На самом деле, я бы не очень хотел продавать компанию. За 180 млн рублей — человек бы был в правлении, решал бы, что делать… Я такого не хочу, мы инди, мы независимые, у нас принцип космического корабля «Светлячок». Главное — свобода под килем. А остальное мы переживем.

Сложно, конечно. Зарплатный фонд большой, много инвестируем в собственные проекты. Мы на них потратили 18 миллионов, наверное. У нас были инвесторы, но не в студии, а под проекты. Они не заходят в долю компании. Просто гарантируют себе получение части прибыли с этого проекта.

— Вы открывали филиал в Иннополисе. Для чего вы туда переезжали? Было ли это попыткой поднять раунд инвестиций под какой-то проект? Был ли от этого профит?

— Это получилось случайно, мы никогда никуда не хотели. Мы хотим сидеть в темном подвале и делать игры. Желательно, чтобы нас никто не трогал при этом. Но в мире бизнеса это так не работает. Пришлось осваивать искусство публичных выступлений, а вообще, я айтишник-интроверт. Так получилось, что из Иннополиса очень много обращений стало летом, что у нас хотят пройти практику. Кадры — это ключевой вопрос, поэтому мы решили, почему бы нет. Надо пробовать.

— Иннополис обеспечил твоей компании здоровую подпитку талантов?

— Да, там очень талантливые ребята учатся. Это 100% не обсуждается. Не могу говорить, заслуга это Иннополиса или нет, но поскольку туда привлекаются крутые ребята со всей страны, то они, даже приехав туда, делают большую честь университету. Год прошел, прежде чем мы стали резидентами Иннополиса. Нас собеседовал лично Рустам Минниханов. Я, правда, не смог туда попасть. Потому что не соответствовал дресс-коду. Поэтому пошла Неля, у нее есть белый верх, черный низ. А мне нельзя по-другому выглядеть, если я приду одетым по-другому в какую-нибудь компанию, госкорпорацию — на тебя посмотрят и спросят: а ты точно игры делаешь? Не так разработчики игр выглядят.

Хочу построить империю, а потом разбираться с наследниками. Для меня это способ сделать то, что меня переживет. Станет чем-то большим, крутым и может жить дальше. Я уже внес вклад в дух времени.

Я хочу, чтобы шоу продолжалось

— Тебе помогает вести бизнес твоя бывшая жена, нынешняя сообщница, партнер. Есть ли вещи, которые ты никогда не будешь делегировать, только сам.

— Ничего не оставлю. Если надоест даже творчеством заниматься, нужно будет отдохнуть, я поручу все ребятам. Создание бизнеса — это такой альтернативный путь оставить что-то миру. У нас все часто оставляют наследников, но без империи.

Я хочу начать с империи. Хочу построить империю, а потом разбираться с наследниками. Для меня это способ сделать то, что меня переживет. Станет чем-то большим, крутым и может жить дальше. Я уже внес вклад в дух времени. По деньгам в этом году мы планируем, что достигнем оборота в 750 тысяч долларов. А в первые годы было около трех миллионов.

— Что для тебя значат деньги?

— Деньги — это средство, чтобы шоу продолжалось. Я хочу, чтобы шоу продолжалось. Когда ты выбираешь в качестве мечты процесс, то он никогда не закончится.

— Какие три составляющие лежат в основе бизнес-гена?

— Страх, обида, зависть. Это лучшие человеческие качества.

Продолжение смотрите в видеопроекте «Бизнес ген»