Артур Гимадеев: «Пациенты не боятся идти к психиатрам. Это хороший знак!»

«Я очень полюбил психиатрическую службу, мне захотелось остаться здесь»

Артур с юношества считал достойными три профессии: учитель, военный и врач. К двум первым склонности не питал, а вот биологию любил, и к медицине тянулся. Поэтому и поступил в медицинский университет в 2004 году. Как и большинство мальчиков на потоке, сначала хотел стать хирургом. Но на третьем курсе передумал: побывал на занятии в хирургическом отделении, где во время работы электроножа едва не потерял сознание от запаха горящей плоти.

— У меня были замечательные учителя и хорошая возможность стать хирургом. Но я просто не смог. И решил выбрать терапевтическую специальность. Я был очень практичным юношей и подумал, что надо идти в наркологию, чтобы впоследствии зарабатывать деньги. Таким был изначальный план, — честно признается доктор. — Прохожу интернатуру, потом первичную специализацию по наркологии, потом ухожу в частную клинику или даже открываю свою. Цель была очень ясная. Но потом, в процессе, она поменялась.

Для того, чтобы стать наркологом, интернатуру нужно было пройти по психиатрии. Наш герой проходил интернатуру на кафедре психиатрии КГМА, у доцента Альфии Валиевой. А работать начал в РКПБ женском отделении №9, у Татьяны Суворовой.

В итоге по окончании интернатуры, в 2011 году, там же, в Республиканской психиатрической больнице, и остался работать врачом. Понял для себя: зарабатывать на наркологических больных не сможет. И удовлетворения такая работа лично ему не принесет. Артур Марсович объясняет:

— Я сочувствую наркологическим пациентам, ведь они больны. Но они слишком часто попадают назад, в клинику, после того, как с ними уже работал врач-нарколог. Ты не видишь результата, не испытываешь радости от того, что вылечил человека, и он длительное время стабилен. Ты вроде как сделал все, что мог — но через два дня пациент попадает к тебе в том же состоянии. Это очень деморализует тебя как доктора. И у меня не получилось с этим справиться. А параллельно я очень полюбил психиатрическую службу. И мне захотелось остаться именно здесь, — рассказывает доктор.

Три года он проработал там же, в стационаре РКПБ, а в 2014 пришел в поликлинику на Гагарина. Здесь к тому моменту уже работала его жена — Айгуль Айратовна тоже врач-психиатр. Участковым психиатром работать Артуру Марсовичу очень понравилось — уже 11 лет он здесь и планирует еще много лет продолжать.

«Доктор, откуда вы знаете?»

Артур Марсович признается: своих психиатрических пациентов в какой-то степени любит, в какой-то степени им сочувствует. И даже несмотря на то, что в большинстве случаев психиатрического больного не удается излечить окончательно, доктор ничуть не ощущает бессмысленности своей работы. Ведь даже работая с хроническими больными, он реально помогает пациентам, существенно облегчая симптомы заболевания и нормализуя жизнь, насколько это возможно. А это уже очень дорогого стоит.

Сама по себе работа психиатра идет с очень непростой сущностью. Тогда как тот же хирург работает с ощутимым, зримым материалом, который можно физически поправить, психиатр имеет дело с тонкой материей, ведь психику и эмоции потрогать нельзя. Артур Марсович рассказывает:

— Когда мы начинали работать, Альфия Музагитовна говорила, что со временем мы начнем ощущать «дух шизофрении». Что в какой-то момент начнем чувствовать, что перед нами — наш пациент. Даже если нет выраженных симптомов: пациент сам с собой не разговаривает, голосам в голове не отвечает, спокойный и логичный. Но доктору-психиатру все равно безотчетно будет казаться, что что-то здесь не так. Мне казалось, что это невозможно. Но с годами это действительно приходит. Конечно, мы иногда можем и ошибаться в своих первых впечатлениях, но они редко нас подводят.

При этом любой мало-мальски квалифицированный психиатр, по словам нашего доктора, может полностью описать картину психического заболевания даже раньше, чем родственники пациента расскажут о симптомах. И такое периодически действительно происходит. Артур Марсович описывает симптомы, рассказывает, что пациент делает дома, живописует его поведение, а родственники человека ошарашенно спрашивают: «Доктор, откуда вы знаете?»

«Работаем для того, чтобы пациенты жили полноценной жизнью максимально, насколько это возможно»

К участку в психиатрической поликлинике пациенты прикреплены по территориальному признаку — как и в поликлинике обычной. Только участки гораздо больше по протяженности. В среднем под диспансерным наблюдением на одном участке находятся 300—400 пациентов. Как объясняет Артур Марсович, доктор, как правило, знает и помнит каждого из своих пациентов, несмотря на их внушительную численность. И не только своих, но прикрепленных к другим участкам, ведь врачи бывают взаимозаменяемы — на время отпусков и больничных подменяют коллег.

— Мы помним, в каких условиях живет тот или иной пациент. Быстро понимаем, принимает ли он лекарства — и если не принимает, переводим с таблеток на инъекционную форму (укол-то медсестра точно сделает, ее контролировать врачу не надо). Знаем его биографию, жизненные обстоятельства, — рассказывает доктор.

Задача каждого пациента на участке — приходить к врачу с установленной периодичностью, принимать назначенные препараты. Ведь психиатрическое заболевание требует динамического наблюдения, врач должен видеть, как развивается болезнь, как живет пациент. В случае необходимости участковый психиатр отправляет человека на госпитализацию в дневной или круглосуточный стационар, в зависимости от состояния пациента. В задачи врача входит помощь с установлением группы инвалидности, а порой поликлиника решает и социальные проблемы пациента. Вплоть до того, что специалисты по социальной работе ходят с пациентами по поликлиникам, провожают к врачам (соматических специальностей), решают их проблемы с документами.

— То есть мы — врач, медсестра, социальный работник — работаем вместе, в тесном контакте. Для того, чтобы пациенты жили полноценной жизнью максимально, насколько это возможно. Даже если это одинокие люди, — объясняет Артур Марсович.

Сюда же, на участок, приходят жалобы граждан на неадекватное поведение людей — скажем, соседей. В таких случаях участковый психиатр должен осмотреть потенциального пациента, принять решение о том, нужно ли его освидетельствовать. Поговорить, определить, страдает ли тот психическим расстройством. Решить, нужно ли его лечить амбулаторно или уже есть основания для госпитализации в стационар.

«Меня в жизни пока еще пациенты ни разу не побили, ножом не порезали. Только один раз укусили»

Психиатры поддерживают постоянный тесный контакт с полицейскими. Артур Марсович хорошо знаком со всеми участковыми в «ареале» своей деятельности. В свою очередь, у них тоже записан его номер телефона. Полицейские звонят ему периодически с сообщениями по поводу обострений стоящих на учете пациентов: дескать, так и так, гражданка опять начала строчить письма президенту о том, что ее травят газом через стену — нужно действовать. Значит, нужно пригласить ее на прием и при необходимости направить в больницу на лечение.

В случаях, если пациент на прием прийти не может (или не хочет), участковый психиатр сам обязан явиться к нему на дом для осмотра. Чтобы понять, все ли с человеком в порядке, принимает ли он препараты, не ухудшилось ли состояние, не представляет ли он опасности для себя или для окружающих.

Здесь бывает разное, агрессивные больные тоже попадаются. Например, если врача вызывают к пациенту, который угрожает окружающим ножом, неплохо было бы сходить на такой осмотр вместе с полицейскими. Артур Марсович рассказывает, что ему до сих пор везло:

— Меня в жизни пока еще пациенты ни разу не побили, ножом не порезали. Только один раз укусили. А вот когда моя жена Айгуль сюда устроилась работать и я узнал, что ей нужно ходить по участку, я, работавший тогда врачом стационарного отделения, был поражен. Спросил: «Как вы с медсестрой одни пойдете?» У нее еще участок был в довольно неблагополучном районе. И я вначале ездил с ней на такие приемы. Не как врач-психиатр, а просто как муж, чтобы она была в безопасности.

«Тактика моя продиктована благими намерениями»

Особенно не нравится пациентам, если они приходят на прием в надежде на то, что врач выпишет им таблетки и отпустит с миром, а тот вдруг вызывает психиатрическую бригаду, чтобы госпитализировать больного. Это многие воспринимают как обман надежды и предательство. Лишь через какое-то время, сняв острое состояние, пациенты понимают, что все сделано было для их же блага.

— Ведь тактика моя продиктована благими намерениями. Смотрите: ко мне приводят пациента, который совершил суицидальную попытку. Лекарство, которое я ему назначу (по всем нашим медицинским стандартам), с высокой вероятностью в самом начале лечения вызовет усиление тревоги или новое появление суицидальных мыслей. А значит, если я его отпущу с таблетками, он может повторить попытку суицида, и она увенчается успехом. Он просто не дождется, когда лекарство подействует. Вот такие пациенты должны проходить лечение в круглосуточном стационаре! — рассказывает Артур Марсович. — Я всегда пациентам говорю: «Ничего ценнее жизни нет. Все остальное, на что вы жалуетесь, можно поправить медикаментозно. А смерть — нет».

Дотянуть время до того момента, когда приедет психиатрическая бригада, — важная задача врача. Ведь таких машин в городе только три, а значит, ожидание может затянуться. И в течение этого ожидания доктор должен и за клиентом присмотреть, и свое здоровье сохранить. Как-то раз, например, пришлось убежать из квартиры агрессивно настроенного пациента, спрятаться в машине и ждать психбригаду у подъезда. А были и почти детективные истории, когда психиатр вместе с участковым договаривались с соседкой пациентки, чтобы та им позвонила, когда пациентка выйдет из дома в магазин. В подъезде ее пришлось ждать четыре часа, а потом еще два часа говорить с психически нездоровой женщиной и ждать скорую помощь (ведь психиатрических бригад на полуторамиллионный город всего три).

В госпитализации пациентов с расстройством психики главная цель — вовсе не отправить человека в больницу, чтобы самим отдохнуть (как порой представляют себе процесс родственники пациента). Главная задача — обеспечить стабильный, равномерный и гарантированный прием препаратов. Стабильный прием лекарств очень важен для лечения психиатрических заболеваний.

Впрочем, не редки случаи, когда родственники пациентов устают ими заниматься. И тогда они могут привести пациента в кабинет к психиатру и бросают заявление: «Идите и госпитализируйте его. Иначе он взорвет газ, это будет на вашей совести, вы все пойдете под суд».

— Но это не совсем так. Есть, например, Семейный кодекс, который обязывает взрослых детей ухаживать за своими престарелыми родителями. Это не обязанность участкового врача — заниматься ими. Моя задача — его лечить. Оказывать плановую медицинскую помощь. А для экстренной есть скорая помощь. А для регулярного ухода — близкие. Потому что пожилые психиатрические пациенты требуют заботы. С ними нужно жить, относиться как к детям. Они ведь и могут сделать все то же, что делают дети: например, выпасть из окна, потому что перепутали окно и дверь, — рассуждает Артур Марсович.

«Мы должны лечить людей — а значит, верить своим пациентам»

За те 15 лет, что Артур Марсович работает, по его наблюдениям, изменилось отношение людей к походу к психиатру. Постепенно уменьшается стигма и страх попасть на учет в психиатрическую службу. Человек приходит, если чувствует признаки депрессии или не может избавиться от тревоги — ведь такие состояния можно и нужно облегчить, чтобы человек жил полноценной жизнью. Кстати, доктор говорит, что на сегодняшний момент самый частый диагноз у него в кабинете — тревожное и депрессивное расстройства.

— Пациенты не боятся идти к психотерапевтам, к психиатрам. Это хороший знак! — говорит Артур Марсович. — А вот раньше бывали и другие случаи, конечно. К примеру, лет десять назад пришли ко мне родственники человека и говорят, что он пять лет из дома не выходит, сидит с зашторенными окнами в комнате, не моется, плохо ест, элементарно не меняет нательное белье неделями. Я спрашиваю: «Что же вы раньше ко мне не обратились?» — а они объясняют: «Мы боялись, что прав лишат его». А зачем ему права, если он из комнаты своей не выходит? Или они боялись, что он на работу устроиться не может из-за справки от психиатра. Но он и без того не работает! То есть существуют еще разные моменты, но в целом сегодня ситуация улучшается, и психиатров боятся все меньше. Идут.

Прибавил врачам работы и контекст последних лет: он добавил как реальных пациентов, так и количество пытающихся симулировать психическое расстройство. Артур Марсович отмечает: опытного психиатра обмануть практически невозможно. Он вспоминает всплеск обращений от молодых парней лет 20 в конце сентября 2022 года — у многих из них в процессе сбора анамнеза выяснялось, что им прямо сейчас грозит отчисление из вуза, а значит, и отсрочка от службы в армии. Но по умолчанию врач склонен, скорее, поверить.

— Мы, психиатры, находимся в сложной ситуации. Мы должны лечить людей — а значит, верить своим пациентам. Представьте себе: человек пришел к психиатру. И говорит: «У меня тревога, бессонница, апатия. Я ничего не хочу. Даже задумываюсь о том, чтобы покончить с собой, потому что жизнь не имеет смысла». Что должен сделать врач в такой ситуации? Сказать: «Нет, вы симулянт, идите домой?» Конечно же, так нельзя.

Понятно, что человек, который жалуется на апатию, на нежелание что-либо делать, на полное безразличие к собственной жизни, выглядеть будет, скорее всего, соответственно. И если к психиатрам приходит чисто выбритый, благоухающий парфюмом, румяный, хорошо одетый человек, рассказ «не могу себя заставить ничего делать» будет вызывать некоторые вопросы. Но доктор и сам осматривает пациента, и отправляет на дальнейшее обследование, в том числе с ним работают клинические психологи, и вот мимо их медико-психологического обследования мало какая симуляция может «проскочить». Их методики не обманешь.

Артур Марсович говорит, что подробные обследования, конечно, занимают массу времени, но они необходимы, чтобы не пропустить проявлений болезни. Чтобы случайно не отказать в помощи людям, которые действительно в ней нуждаются.

— Мы столько боролись за то, чтобы люди шли к психиатру! Чтобы нас не боялись! И будет бесчеловечно сейчас, из-за того, что часть симулирует, отсеивать реально страдающих от заболевания людей, — объясняет доктор.

От депрессии до органических психозов

Доктор напоминает: депрессия — это не модное словечко, а действительно серьезное заболевание. Но оно поддается лечению, его можно обуздать. Артур Марсович приводит пример, как молодого мужчину поймали практически при попытке самоубийства, и отец едва ли не насильно привел его в поликлинику, к участковому психиатру. Тот направил пациента на госпитализацию, а после выписки наблюдал его несколько лет. Год назад этот мужчина приходил к своему психиатру с благодарностью: стабилизировав свое психическое состояние, он выплатил нешуточные кредиты, устроился на работу, встретился с девушкой, занялся интересным новым хобби. С ним теперь все хорошо. А ведь несколько лет назад, в момент вынужденного обращения к врачу, ему не хотелось жить.

Еще один из популярных диагнозов — шизофрения. Она чаще проявляется в молодом возрасте (до 30 лет), ее невозможно излечить полностью, но в зависимости от формы протекания болезни можно взять под контроль. Есть среди страдающих шизофренией люди, которые и на работу устраиваются, и живут счастливо, и даже семьи создают и детей рожают. На другой стороне шкалы — пациенты, которые находятся в перманентном психозе. Их жизнь представляет собой череду бесконечных галлюцинаций.

Есть у шизофрении и сезонность. Периоды обострения часто происходят именно весной и осенью. А вот для депрессивных эпизодов и для рекуррентных депрессивных расстройств сезоном будет являться осень и зима, когда мы видим меньше солнца.

В последние десятилетия медицина все лучше справляется с болезнями тела. Это, как ни парадоксально, добавляет работы психиатрам. Артур Марсович объясняет:

— Стало очень много так называемых органических психозов. Это связано с тем, что очень успешно работают наши соматические больницы. Пациенты, которые раньше погибали от инсульта, теперь выживают, но бывает так, что часть психики не полностью восстанавливается. Результат — проявление психических заболеваний, вплоть до галлюцинаций. Тогда это точно наши пациенты. Они обращаются к нам, и их состояние успешно лечится — для этого должен быть успешный комплаенс, пациент, настроенный на лечение.

Доктор признается: конечно, ему жаль пациентов, и сочувствие к ним он испытывает. Но предполагает, что в нем этого меньше, чем у среднестатистического человека. У врача постоянно происходит профессиональная деформация. Эмоции мешают работе — а значит, они не нужны.

К хамству и грубости со стороны пациентов Артур Марсович привык. Говорит, что взять с нездорового человека? А вот к агрессивно настроенным родственникам своих пациентов старается относится спокойно. Но если те ведут себя откровенно хамски… Доктор старается ловить дзен, но на всякий случай вызывает полицию, на хулиганов пишется заявление.

«Почему вы в какой-то момент решили, что психиатр из вас лучше, чем хирург и кардиолог»

Сколько бы врачи ни объясняли, что психические заболевания такие же опасные, как и болезни тела, пациенты и особенно их окружение регулярно преподносят сюрпризы. Кто-то, по словам Артура Марсовича, думает, что пройдет само. Например, депрессия: поболит душа, да и перестанет. Или, к примеру, алтайские травы родственники одного пациента “назначили” лекарством от шизофрении.

— В психиатрии вообще подобные рецепты цветут и пахнут. “Полечимся тем, полечимся этим”. А я спрашиваю: слушайте, а если бы он ногу сломал. Кость торчит, кожа разорвана, льется кровь — вы бы его так же лечили? Вам бы дома не пришло в голову оперировать — репозицию кости делать, шину наложить, сосуды зашить? — задается риторическим вопросом доктор. — Или инфаркт. Никому же в голову не придет в домашних условиях стентирование провести? Так почему вы в какой-то момент решили, что психиатр из вас лучше, чем хирург и кардиолог?

Доктор возмущается и обратными ситуациями, в которых самоназначением пациенты с родственниками не занимаются, но и прописанные врачом препараты предпочитают не пить. Потому что «на печень нагрузка сильная». На такие случаи Артур Марсович строго спрашивает: почему дезинформации из мусорных источников люди без медицинского образования верят без какого-либо критического осмысления?

И еще один популярный миф «из народа»: люди боятся диагностировать у психиатра депрессию, потому что боятся «подсесть» на антидепрессанты. Доктор объясняет: как долго организм будет подвергаться воздействию антидепрессантов, зависит от состояния, ситуации и показаний. Есть люди, которым нужно пожизненно принимать препараты, чтобы сохранять функциональность и пережить, к примеру, большое горе. Но в этом, как объясняет доктор, ничего особенного нет: вы же продолжаете принимать гипотензивные препараты, когда у вас уже снизилось давление?

— У нас есть широкий спектр препаратов. Среди них нет неработающих и сомнительных. Они все работают. Причем надо понимать, что побочные эффекты есть и в начале терапии, и после отмены лекарства. Именно поэтому так и говорят: что на лекарства «подсаживаются». Но это не так. Думаю, любой грамотный интерн способен нормально назначить лечение: в конце лечения дозировка постепенно снижается, к ней добавляются другие препараты, и все это мягко обеспечивает переход от медикаментозного до безмедикаментозного лечения, — объясняет психиатр.

«Работа — важная часть жизни. Но и семья не менее важна»

Доктор признается: главное, что он видит в своей работе, — тот факт, что он приносит пользу. Ему доставляет удовольствие осознавать, что он, сидящий в своем кабинете, участвует в этом огромном механизме медицинской работы в республике. Все вместе, уверен Артур Марсович, проделывают невероятный труд. И все — для того, чтобы приносить пользу.

За пределами поликлиники доктор — увлеченный охотник и убежденный семьянин. Охоту Артур Марсович называет своим единственным хобби — рассказывает, что не прочь уехать поохотиться с друзьями на несколько дней, захватив с собой питомца — обученную собаку.

— А еще я сам ремонтирую свой дом, занимаюсь электромонтажом и другими текущими делами. Много где руки приходится прикладывать, — улыбается доктор. — А в свободное время в основном занимаюсь с детьми. Мы ведь обычные люди: растим детей, занимаемся их учебой, развитием и воспитанием. Ездим на море отдыхать. Просто живем.

Наш герой убеждает, что мужу и жене работать в соседних кабинетах — это не просто нормально, а очень хорошо. Да и вообще, предвосхищая наш вопрос о двух психиатрах в браке, он рассказывает: дома и он, и Айгуль Айратовна стараются о работе не вспоминать. Так они предупреждают профессиональное выгорание и восстанавливают ресурс. Артур Марсович старается «отключить» в себе функцию врача, выйдя с работы домой. Конечно, завидев на улице психически больного человека в психозе, мимо ни в коем случае не пройдет. Но в целом всячески пытается избежать выгорания. Ведь бесконечно работать нельзя, нужно отдыхать, менять характер деятельности.

— Работа — важная часть жизни. Но и семья не менее важна. Мы с Айгуль живем обычной жизнью. Практически не обсуждаем дома ни случаи, ни пациентов дома. Да, тут, в поликлинике, мы обо всем этом разговариваем и даже спорим по медицинским вопросам. Но дома — нет. Так что я бы сказал: удивительно не то, как двум психиатрам живется вместе. А то, как мужу и жене работается в соседних кабинетах. Многих это удивляет, а нам хорошо. Нам это приятно — быть все время рядом!