Критик Александр Ласковски: «Главным в опере становится художник»

«Команда не может без тренера»

— Александр, вы отсматриваете огромное количество оперных постановок. Как бы вы сказали: что сегодня в моде?

— Я бы сказал, что когда-то была эпоха композитора и либреттиста, эпоха великих певцов, дальше, в первой половине прошлого века, началась эпоха режиссеров. Ну а сейчас… Я не всегда уверен, что режиссер в постановке самое важное лицо. Сейчас бывает, что важен сценограф, важен художник по свету. Конечно, оперный спектакль — это совместное дело многих талантов, но роль, которую сейчас играют художники, очень важная. Потому что многие оперные режиссеры сейчас часто увлекаются кино, пытаются что-то копировать, вдохновляться и классикой кино, и современными лентами, а художник часто бывает единственным настоящим творцом, особенно при постановке классики. А ставят ведь в основном классику. Я считаю, что надо больше внимания обращать на художника, потому что как творческий персонаж он часто бывает сильнее режиссера. Что касается дирижеров, то они часто путешествуют по всему миру, по театрам.

— Когда-то при постановке оперы ключевым персонажем считался дирижер.

— И покажите мне такой театр, где, если премьера, например, назначена на апрель, то дирижер репетирует спектакль с декабря каждый день? Когда-то действительно главным при работе над оперой был дирижер, но не сейчас. Конечно, есть театры, где дирижер репетирует постоянно, репетирует со своим оркестром, но таких театров немного. Когда-то не было системы стаджионе, были свои певцы, дирижер их знал, знал их возможности, чего им не хватает, где им можно помочь. Но представьте такую ситуацию: команда каждый раз собирается новая, тренер прилетает на матч, а тренировки проводят ассистенты. Сыграть такая команда может, но победить, конечно, нет.

«Все зависит от уровня таланта»

— Сейчас не все режиссеры умеют читать партитуру.

— В мире много постановщиков, которые просто слушают музыку, а чтобы хорошо поставить оперу, надо уметь читать партитуру, ведь ноты и слова неразделимы. А они этого не умеют. Хотя в мире есть очень много хороших спектаклей, которые ставят такие люди.

«В мире много постановщиков, которые просто слушают музыку, а чтобы хорошо поставить оперу, надо уметь читать партитуру, ведь ноты и слова неразделимы». Фото Максима Платонова

— Вы не противник того, что оперные постановки делают иногда драматические режиссеры?

— Я не хотел бы иронизировать по этому поводу, потому что все зависит от таланта. Есть режиссеры, которые хорошо работают и в том, и в другом жанре. Один известный польский драматический режиссер однажды поставил «Волшебную флейту» в Вене и после этого сказал, что это — не его мир. Потому что ему нужен контроль над временем, ему нужны паузы, а в опере контроль над временем у дирижера и, кстати, у композитора. И он решил, что это не его. И молодец. Конечно, многие драматические режиссеры сейчас пытаются ставить оперы, потому что это модно, это интересно и приносит неплохие деньги. Но, повторюсь, все зависит от таланта.

— Что сейчас происходит в оперном мире Польши?

— Оперный мир Польши очень разнообразный. Этот год — юбилей Станислава Монюшко, и очень много делается вокруг этой даты. Мы возрождаем его творчество, и очень многие музыковеды справедливо полагают, что это великий недооцененный композитор. Поэтому и в этом сезоне, и в следующем запланировано много постановок его опер, разных, не только «Страшный двор» или «Галька». У него есть оперетта и балеты, и это все у нас будет. Справедливо возрождается интерес к творчеству Падеревского, его оперу «Манру», например, поставили в Большом театре в Варшаве, а потом перенесли спектакль в театр в Познани. Это важно, потому что, я считаю, что это, пожалуй, самая интересная опера в истории польского музыкального искусства.

— А каковы постановочные тенденции?

— Есть такие патриархальные театры со своей труппой, такие типичные оперные театры, есть театры, которые работают по системе стаджионе — приглашения исполнителей на определенный спектакль. Есть театры, в которых первую скрипку играет режиссер, например, Мариуш Трелиньский в Варшаве, в Национальной опере. Например, в городе Щецине, небольшом городе, ставят и современные оперы, и классику. Недавно там была поставлена опера по «Процессу» Кафки, это была очень хорошая поставка. Я вообще считаю, что оперное искусство должно развиваться, мы не можем смотреть только «Травиату» или «Аиду». Если сейчас не будут писать оперы наши современники, что же будет с жанром через поколение? Опера должна развиваться.

«Оперы Пендерецкого – это часть мировой классики. Это живое современное искусство, которое производит сильное впечатления на зрителей, оно трогает и ставит вопросы, которые важны для нас сегодня». Фото culture.pl

— Идут ли в Польше оперы Кшиштофа Пендерецкого?

— Конечно, он автор четырех опер, очень хороших. Что-то идет в Варшаве, в Гданьске проставили его «Черную маску», по-моему, это самая лучшая опера Пендерецкого.

— К сожалению, они не идут в России.

— К сожалению, да. Я думаю, их надо ставить. Знаю, что такие планы есть в одном из московских оперных театров. Оперы Пендерецкого — это часть мировой классики. Это живое современное искусство, которое производит сильное впечатления на зрителей, оно трогает и ставит вопросы, которые важны для нас сегодня.

«Это спектакли огромной чистоты»

— В России теперь мода на Мечислава Вайнберга. Насколько он любим сейчас в Польше?

— В Польше он любим, конечно, больше, чем в России. Он у нас считается композитором, который принадлежит в силу обстоятельств трем культурам: польской, еврейской и советской. В Варшаве идет его «Пассажирка», в Познани — «Портрет», вот мы сейчас в вами разговариваем, а в Варшаве в это время в Центре еврейской культуры идет концерт музыки Вайнберга в рамках его фестиваля. Вайнберг родом из Варшавы, ему была близка польская культура и литература, он через музыку говорил про свою судьбу, про то, как уничтожали культуру и нацию, к которой он принадлежал.

— В принципе, его «Пассажирка» об этом.

— Об этом, но я бы сказал, что сильнее он это высказал в восьмой симфонии «Цветы Польши». Я эту симфонию воспринимаю как реквием по уничтоженной польской культуре и Варшаве как города.

«Мне очень понравилась публика на фестивале. Видно, что люди приходят в театр, чтобы побывать в каком-то лучшем мире». Фото Максима Платонова

— Вы посмотрели на Шаляпинском фестивале два спектакля — «Борис Годунова» и «Аиду». Каковы впечатления?

— Это традиционные постановки, спектакли огромной чистоты. Так ставить классику — это нравится публике, но при условии, что исполнители хорошие. С исполнительской точки зрения мне спектакли понравились. Конечно, русская опера была мне более интересна, и поэтому «Борис Годунов» произвел больше впечатления. Но жаль, что немного сокращен «польский акт», потому что мне, как поляку, было бы интересно узнать, как показана наша история. И мне очень понравилась публика на фестивале. Видно, что люди приходят в театр, чтобы побывать в каком-то лучшем мире.